Майя Кучерская - Ты была совсем другой - одиннадцать городских историй

Но чего, чего я хочу? Так меня напутствовала перед отъездом мама, любимая мамочка: когда станет плохо, Полинк, нет, не просто грустно, а прям край, остановись и пойми, чего ты в данный момент больше всего хочешь, и сделай это. Любую ерунду, безумство. Просто сделай это для себя. А сажая меня на московский поезд, мама сказала: «береги честь и не устраивай бардака». Она хорошо шутила, мамочка, бессменный завлит нашего драмтеатра, потому и удерживалась при всех режиссерах – благодаря чувству юмора и легкости. С честью пока был порядок, не знаю только, что в этом хорошего, с бардаком – хуже, а вот с желаниями… Чего я хочу? Набираю мамин номер, пожаловаться – абонент не отвечает. С мобильным у мамы вообще плохо, вечно валяется разряженный где-нибудь на сумкином дне.

Прохожу мимо витрины турфирмы – на витрине море, лазурь, солнце, под сияющим синим небом голубые горы на горизонте, от берега отплывает белый треугольник – парусник. Так хочется туда.

Вот. Хочу поплавать на кораблике! Сколько лет уже, сколько зим. В нашем городе, где я прожила до 18 лет, ни реки, ни моря, одни заводские трубы, даже снег вечно серый, только однажды в школе, в восьмом классе, когда нас возили на экскурсию в Питер, мы катались по Неве – это было клево! Теперь, каждый раз, как увижу Москва-реку и теплоходы, думаю завистливо: вот бы. На палубах люди, сидят за столиками, потягивают из трубочек коктейль, поедают мороженое, рассеянно глядят на берег, такие свободные, нарядные, невесомые… Каждый раз так хочется к ним, с ними, плыть себе и плыть, без мыслей и чувств, в далекие страны.

Только куда там! Октябрь. Навигацию… так это у них называется? наверняка закрыли. Гуглю по мобильному – хм. Выпадают рекламные ссылки – и, судя по всему, пока река не замерзла, кораблики плавают. Я все иду и иду, гугл-карта сообщает, что не так уж далеко мне отсюда до Новоспасского моста. Заметно холодает, ветер, меня душит кашель, ладно уж, застегнусь. С нависшего серого неба летят снежинки. Для теплоходной прогулки – в самый раз!

На пристани ветер еще сильней, мокрый снег летит косо. У воды утлый киоск. В киоске – тетенька в толстых очках, чем-то занята, смотрит вниз, меня не видит. Тихо стучу в окошко, похожее на квадратную форточку. Форточка распахивается, тянет теплом и внезапным уютом, рядом с тетенькой стоит электробатарея и жарит.

– Работаете? Плавают сейчас корабли?

– Теплоходы? Ходят. Вам на сейчас?

– Если можно.

На просторном листе с таблицей прибытий-отбытий лежит шерстяной малиновый клубок и вязание, связано только несколько рядов. Варежки? Носки для внучки? Тетка сдвигает клубок, изучает расписание.

– Через пять минут пойдет, прогулка – полтора часа, билет – тысяча.

Смотрит на меня поверх очков.

– Давайте.

И она продает мне билет, кровные репетиторским трудом заработанные рублики ложатся в тайное место в ящичек стола. Но мне не жаль, это все равно чудо. Захотела кораблик – и вот он, сейчас приплывет из этого смутного недоброго дня.

За пять минут я успеваю продрогнуть до костей. Из носа течет, но все платки давно истрачены на слезы, шмыгаю и злюсь на себя. Надо было надеть пальто! Слишком спешила, боялась опоздать на экзамен, а пальто спряталось далеко, в глубине общежитского шкафа. Шапка вообще неизвестно где, давно не встречались.

Теплоход появляется внезапно – белый и маленький, совсем низкий. В это время ходят, наверное, только такие. Он плывет вообще не с той, откуда я ждала его, стороны. Смотреть, как стремительно он приближается, взрывая свинцовую, в цвет неба воду, – приятно. Падает деревянный мостик, бритый парень с красным лицом и светло-голубыми, почти прозрачными глазами страхует меня, девушка с каштановыми раскиданными по плечам волосами, в бледно-розовой куртке, наброшенной на плечи, надрывает билет. Гляжу на нее: куда мне дальше?

– Наверху – холод, снег вон пошел, лучше вниз, – говорит она и показывает в сторону закругленной двери с овалом стекла, и оглядывается на какой-то вопрос бритого. Не слышу, что он спросил, кажется, какое-то неуместное здесь словечко мелькнуло – «профессор»? Или компрессор? «Давай минуту еще подождем!» – откликается девушка, а я, открыв тугую дверь, которая так и норовит хлопнуть по попе, уже спускаюсь вниз, по крутой лестнице. Тепло, как же здесь тепло – и заледеневший внутри щенок поскуливает благодарно. Вдоль иллюминаторов – столики, сидят люди, в первый миг мне кажется: много! все занятно! Только самый дальний свободен, иду к нему, но за спиной у меня вырастает девушка в розовой куртке: «Это место зарезервировано». Куда же мне? Слезы уже кипят в глазах, неужели идти наверх? Но девушка ведет меня назад к лестнице – под ней даже не столик – полстолика, я его и не заметила, что ж, терпимо, правда какая-то шумная компания прям под боком. Утыкаюсь в иллюминатор, отвернувшись от нее. Раздеваться желания пока нет. Опять думаю про экзамен: что же надо было сделать, чтобы сдать? Можно ли было устроить, чтобы Глазкова в комиссии не оказалось?