А боль? Тут. Не выплакана, не растворена внезапным даром, встречей с другом, хотя боли, пока я глядел на него, пока осознавал, что это он, боли не было. Точно не было. Потому что я любил его? Избавление через любовь? Не знаю. Тем более стоило мне выйти из помещения – вернулась. Улеглась осколком снаряда и жаждой гибели, и нет, у меня нет больше сил ждать – лучше бы поскорей. Если даже Толик – живой! – не спас меня.
Черт.
Я шагаю вперед. Чувствую себя иностранцем в собственном городе. Смотреть и слушать. Хорошо, доктор! Все, что прикажете, только все это тщета.
Приближаюсь к Соловецкому камню. Надо же, на гранитной тумбе лежат живые цветы, и много! Стою и гляжу на них, не знаю, зачем, розы, пионы, герберы, из подземного перехода выскакивает девушка в белой куртке. Подходит к камню, на голову накинут капюшон, джинсы обтягивают упругую и довольно крупную задницу, а она глядит прямо перед собой серьезно, грустно, точно поминает кого-то. Мне становится стыдно. Ни разу не ходил я сюда на эту тусовку, «Возвращение имен», хотя Толик звал в прошлом году. Не люблю коллективного пафоса, так ему тогда сказал, а теперь бы, может, и пошел – потому что при чем тут пафос, просто память и преодоление вины, вместе – легче.
Иду по Лубянке – и снова одиночки, молодые и пожилые женщины, реже – мужчины, стайки, парочки, подружки, парни. Думаю про Уитмена, как он хотел вместить в себя вселенную, все запахи, звуки, и всех людей, быть машинистом, пожарником, китобоем, старухой-матерью, рыбаком. И с каждым радоваться вместе именно его радостью и счастьем, но разве это не романтическое вранье?
Очередной раскоп и мостки. Навстречу мне по деревянным мокрым пружинящим доскам движется смуглолицый человек, похожий на якута. У него изрытое морщинами лицо бывалого шамана, за плечо шаман придерживает беленького тоненького мальчика, идущего впереди. Он ведет его необычайно бережно, точно хранитель… или просто няня? Возможно, в Москве новая мода – уборщицы с Филиппин, няни из Якутии. Хотя что-то в его лице от индейца, и волосы темны. Одет он в обычный, совсем простой серый пиджак, светлую рубашку, темные брюки.
Интересно, что на них даже не оглядываются. Шаман и шаман, подумаешь. В Москве навидались всякого.
Только теперь, вспоминая тот день, я думаю: это они.
Якут с мальчиком запустили этот таинственный механизм. Это они, доктор!
Потому что после галдящих китайцев, компании вырвавшихся на свободу подружек чуть за тридцать, четырех хмуроватых подростков с пивными банками, прошедших мимо для отвода глаз, появляется стройная дама, с волосами цвета меди, по повадке, осанке – иностранка. Королева. Все раздвигаются, точно уступают ей дорогу. Несколько мгновений мне кажется, на улице только она. В темном, зрелого ириса, бархатном бальном платье с декольте, опаловой подвеской на розовой сияющей коже. На шее хвост лисы. Она не одна, вслед за ней идет дочка, девочка-первоклассница, в дивных сапожках, изрисованных радугами, которые так и прыгают по сверкающей резине, хватаются за ручки и расцепляются снова. Обе – под легкими прозрачными зонтиками. При девочке маленький полупрозрачный рюкзак – сквозь стенки проглядывают серебристые туфельки. Ее мать, зрелая красавица, словно выступившая из рамы старинной картины, глядит ровно, спокойно и кротко – кого же она мне напоминает?
И тут я понимаю, кого.
Куклу на витрине антикварного магазина, да! Куклу. Но главное. Я, наконец, понимаю, кого напоминает кукла.
Что за странный день, доктор?
Это Наташа плывет мне навстречу.
Ставшая дамой. Счастливой, спокойной, повзрослевшей. В нос мне ударяет соленая волна.
Я так не могу!
Зачем вы все это устроили, доктор? чтобы что?
Я только что отпустил Толика, но Наташу…
Они уже за спиной. И я разворачиваюсь, нет уж, ей я не могу, я не должен позволить уйти! Я спешу назад, нагоняю, чуть забегаю вперед и иду точно навстречу, так, чтобы она заметила меня, чтобы не смогла обойти. Она приостанавливается, прохожие обтекают нас, недовольно цедя сквозь зубы, она скользит по мне взглядом с легкой светской улыбкой и глядит страшно, обжигающе доброжелательно, хотя я всего лишь мешаю ей двигаться дальше. Так не смотрят русские женщины. Нет. Точно приехала к нам издалека. Откуда? И… узнала? Она узнала меня? Но что разберешь у светских заморских львиц?
Наташа все так же лучезарно улыбается и чуть приметно кивает головой в сторону девочки. Мол, при ней не стоит открывать, что у нас есть некоторое количество проведенных вместе ночей? Или просто ободряет ее: сейчас пройдем, детка, обогнем этого нелепого дядю и…
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу