Игорь Шагин - Белая полоса

Я, Дима, Сергей и Анатолий уже не находились постоянно в одной и той же камере. Теперь внутренними инструкциями департамента исполнения наказаний для пожизненного заключения был введён перевод из камеры в камеру каждые десять дней. Официальная версия — чтобы в камерах не делали подкопы. Неофициально дежурными делалось предположение, чтобы жизнь на ПЛС сводилась к «существованию на вокзале». Один раз в десять дней дежурный давал команду «переезд», и каждый свои вещи, скатку и сумки за несколько заходов с руками, застёгнутыми впереди наручниками, нёс по коридору и по узкой лестнице с этажа на этаж. Когда с первого на третий, когда со второго на первый, когда из камеры в камеру на том же этаже. Каждая следующая камера была примерно того же размера. Когда чистая, когда грязная, с немытой дючкой, чёрным полом от пепла и бычками под нарами вперемешку с газетными окурками от самокруток. Когда с засохшими наломанными кусками «свободского» чёрного или белого хлеба, запихнутыми за решётку, закрывавшую батарею из нескольких секций, вперемешку среди прочего мусора, обрывков бумаги и мятых сигаретных пачек, с кусками заплесневевшего сала и леденцов без фантиков. Дима говорил, что так сходит с ума один из «пыжиков» — косит под дурака. Получает передачу и начинает продукты пихать за решётку в батарею. Делает сигары из окурков с фильтрами, заматывая их в полиэтилен трубочкой, и чётки из налепленного на нитку хлеба — в качестве «благодарочки» в соседние камеры за переданные ему сигареты и чай. А иногда запрыгивает, как обезьяна, на первую оконную мелкую решётку, удерживаясь пальцами рук и ногами, и начинает её трясти. Тогда в камеру заходят корпусной и контролёры, снимают его с решётки, дают ему пизды и пристёгивают на несколько часов за руки и за ноги к наре. Сокамерников возвращают в камеру, и когда они говорят, что он уже успокоился, с него снимают наручники. Говорили даже (Анатолий кивнул головой), что, когда выход на прогулку был не обязательный, он оставался в камере и справлял большую нужду в сумки сокамерников. Ему за это в камере дали по голове. И он перестал это делать — гадил только в свою сумку, а баланду высыпáл на свою нару, из чего был сделан вывод, что «косит».

Через несколько недель Сергея-людоеда отсадили, а в камере в этот же день появился новый сокамерник, осуждённый в этот же день к ПЖ. И ДПНСИ так же сказал: «Смотрите». На вид ему было лет двадцать — черноволосый худощавый парень. С его рук сняли наручники, предварительно положив в камеру скатку и сумку с вещами, отобранными на шмоне для пользования в камере. Закрылась дверь, и он с недоверием посмотрел на присутствующих.

— С суда? — спросил Дима.

— Да, сегодня осудили, — ответил он.

Вновь прибывшего также звали Сергеем, и он тоже был из Белой Церкви.

— За что? — спросил я, пока Анатолий и Дмитрий занимались приготовлением ужина.

— Неплохо живёте, — Сергей посмотрел на телевизор и на пачку фильтровых сигарет, а потом под нары — на лежавшие на газете яблоки и репчатый лук. — Я баланду беру.

— Вот, спасибо Игорю Игоревичу и его супруге! — сказал Анатолий.

— И администрации, — добавил я.

— Можешь не брать, — сказал Дима. — А когда закончатся, будем брать.

Я дал Сергею сигарету, и он подкурил.

— Убийство троих, — сказал он.

— А из каких мотивов? — спросил я.

— Ревность, а написали, что корысть. Я в отпуск из армии приехал на десять дней. Выпил с приятелем. А он давай мне рассказывать, что моя девчонка гуляла с другим. Я сначала к ней, а она не писала — не хотела расстраивать. Я и раньше об этом знал — мне написали. А я не поверил. Ещё выпил, ночью к нему, знал, где у него ружьё. И застрелил его. Вышла мать. И её. А потом отца. И утром обратно в часть. Оттуда меня и забрали. Соседи написали, что в доме не хватает ценных вещей. И мне дали корысть. А была бы ревность. И, может быть, не было бы ПЖ.

Толик расстелил на своей наре газету. Сергей кушал, сидя на моей наре. Дима с миской разместился на скатке под решёткой двери.

После щелчка электрозамка входной двери и голосов в коридоре Анатолий стал расстилать свою нару.

— Я буду спать на полу, — твёрдым голосом сказал Сергей.

— Нет, будешь спать со мной! — улыбаясь, сказал Анатолий.

— Это тебе там всякой хуйни наговорили, — сказал Дима, — что тут «пыжики» друг друга ебут.

— Да, — сказал Сергей. — В камере сказали, что, поскольку там баб нету, ебут друг друга.

Анатолий отвернулся к стене. Дима показал Сергею, как расстелить скатку, чтобы осталось место для него. Я дал Сергею пачку сигарет.