Игорь Шагин - Белая полоса

И далее:

«О явной необоснованности приговора в важнейшей его части объективно свидетельствуют несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела, установленным в процессе судебного следствия…»

«Так, содержавшаяся в приговоре суда ссылка на показания ряда свидетелей… — было жирным шрифтом перечислено 10 фамилий, — …в обоснование неправдивости моих показаний совершенно лишена оснований хотя бы потому, что не соответствует ни смыслу, ни содержанию показаний всех перечисленных лиц.

Следует отметить и то обстоятельство, что показания всех названных свидетелей не приведены в приговоре даже в кратком изложении, но в то же время им дана однозначная оценка с категорическим утверждением, что якобы мои доводы в обоснование собственной невиновности опровергаются показаниями перечисленных свидетелей…»

И далее на двух листах были приведены с указанием страниц выдержки из приговора со сделанными выводами и выдержки из показаний свидетелей с указанием номеров страниц в деле, опровергающих эти выводы.

Затем следовал текст:

«И совершенно непонятно, какими данными руководствовался суд, ссылаясь на показания лиц, которые сами же поясняли, что не имели со мной лично никаких отношений. Но при этом их показания приведены в качестве бесспорных доказательств, которые якобы опровергают мои собственные показания только потому, что им ничего не известно ни о Макарове, ни о моих отношениях с ним и людьми из его окружения, ни об обстоятельствах, связанных с систематической выплатой мною им дани под угрозой насилия…»

Были приведены указанные в приговоре фамилии свидетелей и номера листов дела, содержащие показания этих свидетелей на следствии и в суде.

«Особо следует обратить внимание — текст был выделен жирным шрифтом, — на показания Фиалковского, данные в ходе досудебного следствия. Суд ссылается на них так же, как и на показания названных выше лиц, в опровержение моих показаний в части вымогательства и уплаты мной дани…»

«Во-первых, Фиалковский не был допрошен в ходе судебного заседания и его показания даже не были оглашены судом, — это предложение было выделено двойной высотой букв. — Во-вторых, из показаний Фиалковского однозначно не следует, что факты вымогательства не имели места…»

Были приведены показания Фиалковского на досудебном следствии: «Об угрозах со стороны каких-либо лиц в отношении Шагина и других руководителей и учредителей “Топ-Сервиса” мне ничего не известно, и я никогда не слышал о подобных ситуациях, хотя, конечно, мог просто об этом и не знать. О случаях вымогательства денежных средств у Шагина и других мне не известно. Хотя это не означает, что такого не было…»

«В-третьих, — следовал жирный шрифт, — проигнорировав приведённые выше показания свидетелей… — были указаны их фамилии, — …из которых прямо следует, что о фактах вымогательства им было известно в том числе и от самого Фиалковского, суд фактически оставил без соответствующей оценки показания последнего. Однако при этом признал их достоверность, сославшись в приговоре как на одно из неопровержимых доказательств моей вины…»

«Исходя из указанных и других материалов дела совершенно очевидно, что Фиалковский попросту скрыл от следствия известные ему факты, имеющие существенное значение по делу…»

«Однако ни органы досудебного следствия (о чём наглядно свидетельствует содержание протокола его допроса), ни впоследствии суд не были заинтересованы в получении от Фиалковского полных и объективных показаний. Поэтому не случайно органы досудебного следствия ограничились поверхностным допросом Фиалковского, не затронув при этом даже малой части вопросов, которые необходимо было у него выяснить, и даже не устранив многочисленных противоречий между его показаниями и показаниями других лиц, в том числе и моими. Суд, в свою очередь, будучи вполне удовлетворённым полученными на досудебном следствии показаниями Фиалковского о том, что ему якобы не было достоверно известно ни о каких фактах, связанных с вымогательством дани и о своей непричастности к таким фактам, ограничился формальными вызовами Фиалковского в судебное заседание. Не посчитав нужным огласить такие его показания в судебном заседании, попросту сослался на них в приговоре как на один из источников доказательств моей виновности, что является недопустимым…»

«Не может не обратить на себя внимание — жирный шрифт заканчивался и становился стандартным, — и откровенная избирательность суда в изложении доказательств в обоснование неправдивости моих показаний…»