Александр Проханов - Крейсерова соната

Проходя мимо Плинтуса, тихо произнес:

- Что такое "Мед и пепел"? Да это просто говно…

Народ, не ведая о случившемся, продолжал ликовать… Задирал головы в небо, где уже не было звезд и на облаках с помощью лазерного луча был выведен небывало высокий, после сожжения станции, рейтинг Президента - "84".

Московский рынок, накрытый бетонным куполом, был похож на огромное блюдо, из которого высыпались плоды райских садов: солнечные виноградные грозди, отекающие соком персики, алые и золотые яблоки, медовые дыни, пылающие разрубленной сердцевиной арбузы. Прилавки источали благоухания, сладостные ароматы, пьянящие дуновения, от которых кружились головы горожан и они замирали, оказавшись среди волшебного изобилия, закатывали обморочно глаза, слабо шевелились, напоминая опьяневших, попавших в варенье ос.

У ограды рынка, где валялись груды отходов, прокисшие арбузы, прелая капустная листва, порченые фрукты и овощи, был разведен костерок из досок, кипел подвешенный закопченный чайник. Два азербайджанских торговца, два горбоносых апшеронских парня, с синими, невыбритыми щеками, пили из пиалок чай, бережно надкусывая кусочки сахара.

- У меня сегодня мент Петька опять паспорт спрашивал, - произнес парень по имени Июб, громко отхлебнув из пиалы. - Я ему триста рублей отдал, он взял и сказал: "Мало даешь, черножопый!" Мне, конечно, обидно…

- Погоди, будешь и ты его называть черножопым, - утешал товарища парень по имени Рафик, лизнув языком ломтик сахара. - Он деньги свои пропивает, а мы деньги с каждого персика про запас откладываем… Через год по дому в центре Москвы купим… Ты этого мента Петьку отыщи и поставь в будке у входа: пусть он тебя сторожит, дверцу машины твоей открывает…

- Я на родину каждый день письма пишу… И Джебраил пишет, и Аскер, и Мамиш, и Ибрагим, и Агаси… Всех соседей в Москву приглашаем… Когда еще миллион наших приедет, тогда Москву назовем Бакы… Посмотрим, кто у кого будет паспорта проверять…

- Когда Москва нашей станет, мы первым делом всех армян выселим… Армянский переулок переименуем в Азербайджанский, устроим здесь Карабах.

Почти одновременно они заметили длинный брезентовый куль, лежащий в груде очисток и мусора. Брезент на вид был еще достаточно прочным. Из него вполне мог получиться тент, под которым укрывались придорожные торговцы арбузами. Оба парня прервали чаепитие, подошли к тюку, откинули края брезента и ахнули… В нем лежала бездыханная женщина, голая, со следами побоев и ожогов на молодом теле. Ее длинные волосы, рассыпанные по плечам, были совершенно седые, отливали голубизной, словно прошли обработку в салоне красоты. Одна грудь была страшно искусана, с распухшим лиловым соском…

- Давай быстрей заворачивай, - испуганно заторопился Июб, - перетащим к другому входу, где прилавки Фуата, а то менты придут, всех в наручниках в обезьянник доставят, не хватит ни долларов, ни рублей откупаться…

- Погоди, она живая, - Рафик трогал своими длинными смуглыми пальцами белую шею женщины, прощупывая слабое биение жилки. - Замерзла, да и по голове получила… Неси сюда чай!

Один из них поддерживал седовласую голову женщины, другой осторожно вливал в отвердевшие, с запекшейся кровью губы горячий отвар. Женщина сделала робкий глоток. Струйка тепла проникла в ее окоченелое тело, и она вздохнула…

- Ну что ты, Июб, на голую женщину пялишься! Перед тобой вчера две таких русских бабы нагишом плясали! Неси сюда одеяло!

Женщину накрыли засаленным ватным одеялом, и один из апшеронских парней подоткнул ей под бока стеганые края, продолжал терпеливо и бережно поить чаем.

Женщина открыла глаза, это была Нинель. Она пришла в себя, ее окоченелое тело от первых капель тепла охватил озноб, и ее колотило под стеганым одеялом…

Она выговаривала искусанными губами:

- Русского праведника не видали?.. Пришел в Москву русский праведник с бесами биться, Москву спасать!.. Бесы Москву на дно морское опустили, а он ее в небеса подымет!.. Она как солнце станет, потому как русский праведник в ней объявился!..

- Пей чай, согревайся, - сказал Июб. - Здесь, на рынке жить будешь, подметать станешь, плов нам варить… А мы тебя за это хлебом будем кормить…

- Праведник в Москву явился, чтобы людям хлеб дать, который не пекут, а который из небесной пшеницы… Он бесов прогонит, сам на небо уйдет, а Москва будет хлеб печь, и русские люди голодать перестанут…

- Хорошо бы русские зажили, как прежде, когда Союз был! А то жаль мне их, Аллах свидетель!.. - Рафик извлек из ящика смугло-румяный персик, аккуратно надрезал ножичком, стал выдавливать сладкие целебные капли в шепчущие губы Нинель. Та пила душистую сладость, в голове ее путались мысли, и она уснула под ватным одеялом, рассыпав седые голубоватые волосы. А два апшеронских парня, жалея ее, вернулись к костерку и продолжили свое чаепитие.