Александр Проханов - Крейсерова соната

Первым подкатил упомянутый либерал из немцев, перед поездкой долго выбиравший костюм: старался быть чопорно- строгим и траурным, в соответствии с трагизмом происходящего, и одновременно - по бытовому небрежным и растрепанным, как если бы страшное известие застигло его врасплох. В итоге он облачился в черный фрак, поверх которого небрежно набросил махровый банный халат, подкатил к оцеплению, предъявил депутатский мандат, был немедленно пропущен ко Дворцу.

Чеченцы в масках встретили его у входа недоверчиво, впустили в вестибюль и пошли докладывать своему предводителю. Либерал тем временем, желая расположить к себе суровых горцев, стать читать лекцию о преимуществе либеральных ценностей, не сомневаясь, что Ичкерия, добившись независимости от ненавистной всем народам империи, пойдет путями либерализма. И тогда бесценный опыт российской демократии, провозгласившей: "За нашу и вашу свободу!" - окажется для чеченцев бесценным. Разглагольствуя, не заметил, как подошел Арби, он же агент "Блюдущих вместе" Яковенко.

- Особую неприязнь у народа вызывает наш Президент, развязавший бойню в Чечне, и его опричники "Блюдущие вместе", которые, как и их предшественники, носят у седла метлу, - тут он увидел предводителя, улыбнулся очаровательной улыбкой популярного политика и любимца дам. - Не правда ли, мой политический друг и боевой товарищ?

Арби, он же секретный агент Яковенко, никогда не любивший этого выходца из остзейских немцев, произнес:

- А вот мы тебя сейчас, кубик-рубик, разденем к ебени матери и пустим обратно в народ…

Сказано - сделано… Голый как Адам, либерал был вытолкнут из Дворца на улицу. Сердобольный чеченец, видя, как тот стесняется наготы и слегка искривленных ног, дал ему для прикрытия пустую консервную банку. Либерал ступал босыми ногами по мокрой мостовой, держал внизу у живота пустую консервную банку от ананасов. Солдаты внутренних войск оторопело взирали на голого политика с фиговым листком из консервной жести.

Вслед за неудачником во Дворце появилась энергичная, неутомимая в полемике, восхитительная женщина-либералка, которая, узнав о нападении террористов, тотчас сменила свое требование передать Курилы японцам на требование передать острова чеченцам. Об этом она и сообщила суровому Арби, пытаясь сквозь маску-чулок погладить его по голове, поймать ловкими пальчиками мочку его уха, потрепать по щечке. Это был прием, к которому она часто прибегала в публичной полемике с наивными и грубоватыми оппонентами, заставляя их уступать.

- Вам не нужно будет завозить на острова рабов с континента и повторять извилистый путь американской демократии. На Итурупе и Шикотане много бесхозных русских, от которых отказался федеральный центр. Вам только придется выкопать несколько больших зинданов, и неприхотливое русское население, решив таким образом свой жилищный вопрос, станет выращивать для вас коноплю. С радостью приеду к вам развивать малый и средний бизнес…

Арби, он же Яковенко, был скрытым русским шовинистом и не любил эту вездесущую неумолчную женщину, замеченную в связях с сектой "Аум Синрике".

- Убери руки, дура, - сказал он женщине. - А вот мы сейчас устроим тебе кота в мешке…

Женщину посадили в мешок, завязали сверху тесьмой и вынесли наружу. Солдаты оцепления, толпа с биноклями, окружившая Дворец, Счастливчик и Модельер, наблюдавшие по телевизору за "Голден Мейер", долго не могли понять, что за странный кенгуру скачет по улице, издавая из дерюжного мешка истошные крики: "Свободу малому и среднему бизнесу!.. Развяжите меня, я хочу видеть этого человека!.."

Вслед за политиками пожаловали певцы. Они услышали, что в их пении заинтересованы чеченцы и решили дать концерт из захваченного террористами Дворца.

Первым явился певец, весь двадцатый век неутомимо певший советские песни, что привело его к тотальному облысению и заставило носить парики. Однако и в новые времена он пел до седьмого пота, теперь уже свадебные еврейские песни, и пот, который он выделял, был столь едок, что парики буквально сгорали на голове. Зная за собой эту слабость, он носил при себе маленький огнетушитель. Однако износ париков был таков, что для восполнения оных была открыта небольшая фабрика искусственных шевелюр на базе акционерного общества "Чехов", которым руководил друг певца филолог Шпицберген. Для париков использовались волосы покойников, от блондинов до жгучих брюнетов. Иногда на концертах кто-нибудь из зрителей узнавал волосы усопшего родственника, и возникала маленькая неприятность. Побывав в пасти чудовища Ненси, певец не боялся оказаться во власти чеченцев, отважно пришел во Дворец, требуя сцену и микрофон.