Александр Проханов - Крейсерова соната

Следующая сцена рассказывала о свидании Лимонова с возлюбленной, которая явилась к нему в камеру в момент, когда печальный узник завершал книгу "Священные монстры". Он оторвался от писания, увидел свою восьмилетнюю подругу и неизменную морскую свинку, поцеловал сначала белесенькую острую мордочку животного, а потом, в лобик, свою милую, неутомимую в ласках девочку. Последовал танец любви. Лимонов и девочка стояли в разных углах камеры, протягивали друг к другу руки, а морская свинка носилась от одного к другому, подсвеченная лазером. Где-то за сценой звучали старообрядческие песнопения.

В зале не осталось равнодушных: кто-то тихо плакал, кто-то роптал: "В современной России чистая любовь возможна только в казематах…"

Немолодая женщина с сохранившимся культурным наследием произнесла:

- Это нынешние Ромео и Джульетта!

Ей вторила дама советского вида:

- Это - Тристан и Изольда!

- А я бы заметил, - наклонился к ним их пожилой спутник, красивший волосы хной, - я бы сказал, что это Свинарка и Пастух. Видите, свинка бегает…

Внезапно, как и все в этом экстравагантном балете, на сцену, в гнетущую атмосферу тюрьмы, ворвались яростные люди в черных масках-чулках, с автоматами. Среди крепких мускулистых мужчин, танцуя, подбежавших к краю сцены, на втором плане виднелись женщины, в длинных юбках, таких же масках, сквозь вырезы которых смотрели огненные темные глаза.

Мужчины выпустили в потолок трескучие автоматные очереди и закричали:

- Аллах акбар!..

Зал воспринял их появление как штурм американской базы Гуантанамо боевиками "Аль-Каиды", явившимися на помощь плененным товарищам.

Несколько находившихся в зале мусульман, экзальтированных балетом, повскакали с криками:

- Аллах акбар!..

Симпатизирующая "лимоновцам" молодежь стала скандировать:

- Янки, гоу хом! Со-ци-а-лизм! Лимонов - да, янки - нет!..

Буржуазная часть публики возмущалась выходкой экстремистов, сочувствовала охранникам тюрьмы, похожим на пугающие скелеты.

- Нам нужна великая Россия, вам нужны великие потрясения!.. - выкрикнул господин в жилетке со столыпинской бородкой.

- Да здравствует Шарон! - завопил банкир с бриллиантовым перстнем, которого супруга называла Осей.

В зале готова была возникнуть потасовка. Но стоящий на авансцене мужчина в маске направил автомат в передние ряды, выпустил очередь. Было видно, как брызнул мозг из головы красивой худощавой женщины, похожей на певицу Аллегрову.

И эти капли розового мозга, запятнавшие несколько рядов, веер латунных гильз, брызнувших из "калашникова", хриплый, с кавказским акцентом, рык человека: "Всем сидеть, русские суки!" - все это было натуральным, жутко выпадало из замысла постановщиков. Тем более что танцоры, изображавшие Лимонова и его малолетку, в страхе уползали со сцены, а морская свинка, пойманная за хвост женщиной в маске, визжала, не привыкшая к такому обращению.

И этот визг негодующего зверька породил истерический вопль в зале… Другой… Третий… Зрители повскакали, кинулась, давя друг друга, к выходу.

Но в дверях появился огромный, в камуфляже, детина, раскрыл сквозь прорезь в чулке красные губы и крикнул:

- Слава свободной Ичкерии!.. Отомстим за Джахара!..

Пустил поверх голов долгую долбящую очередь, отчего ошеломленные зрители попадали ниц.

Было ясно, что совершено нападение, подспудно ожидаемое, давно обещанное и все-таки непостижимое и неправдоподобное. Террористы, чей чеченский след власть обнаруживала то в дымящихся руинах московских домов, то на потолке Государственной Думы, то на своем собственном, глубокомысленном и слегка идиотическом лице, чем-то похожем на ястребиное лицо советника Президента по вопросам информации и куртуазных отношений, захватили Дворец "Голден Мейер" и не замедлили оповестить об этом заложников.

Главарь нападавших, жестоко расстрелявший первый ряд зрителей, прижал к дыре в черной маске мегафон и рокочуще произнес:

- Всем оставаться на местах!.. Мы, воины свободной Ичкерии, взяли вас в плен!.. От вашего поведения, а также от поведения ваших правителей будет зависеть, выйдете ли вы отсюда живыми или в каждом кресле будет сидеть красивый труп, в котором будет несколько дырочек!.. Меня зовут Арби!.. Ты, надувной гондон, иди сюда со своей телекамерой! - обратился он к Крокодилову, который, надув аппетитные щечки, раскрыв изумленный румяный ротик, смотрел блестящими глазками - замочными скважинами - на террориста. Услышав оклик, тотчас приказал оператору приблизить к сцене камеру, перед которой, слегка позируя, встал террорист. Обращаясь в объектив, держа автомат стволом вверх, заговорил, справедливо полагая, что его слышит вся Россия, весь мир, а также российские власти, к кому и была адресована речь.