Александр Проханов - Крейсерова соната

- Ура!.. - вскричал Иван Иванович, обнимая Плужникова. - Товарищи! - он сложил ладони ковшиком. - Изделие 202-БИС к эксплуатации готово!.. Требуется немедленно транспорт!.. Мы можем приступать к операции!..

На зов набежали множество людей, заросших, щетинистых, в женских шляпах и восточных тюбетейках, закутанных в шали и в ватных телогрейках. Появился "опель" - полуторка с красным флажком на радиаторе. Охая, покрикивая: "Вира! Майна!" - резонатор погрузили на машину, вывезли из-под земли на свет. Всем множеством, всей пестрой шумной толпой, возглавляемые Иваном Ивановичем, двинулись через свалку к лесу, туда, где хлюпало, журчало и ухало что-то невидимое и огромное. Плужников шел со всеми.

Они прошли замусоренное, утрамбованное пространство, миновали редкую рощу, поднялись на холм. И Плужникову открылось устрашающее зрелище. Из-за горизонта, нависая над лесами и полями, черно-синяя, вороненая, напоминая громадный ствол непомерно-огромного орудия, нависала труба. Из ее раскрытого жерла непрерывно извергались потоки грязи, вываливались комья мусора, падали сгустки отвратительной зловонной гнили. Непрерывная грязь и мерзость затапливали окрестность, поглощали нивы, заливали гущей деревни. Из-под пластилиновой, вялотекущей жижи высовывался куполок утонувшей церкви. Белели полузатопленные колонны старинной ампирной усадьбы. Небо было рыжим от испарений. Повсюду текли ядовитые светящиеся ручьи. Птицы, залетая в ржавые, горчичные облака, тут же умирали, падали наземь, начинали линять, разлагаться, превращались в скелеты.

- Эта труба идет из Европы и служит для транспортировки европейских отходов в Россию, - пояснял Иван Иванович, закрываясь, как маской, клочком материи. - Это прямая кишка Европы, которая испражняется в Россию. Правительство заключило договор с Евросоюзом сроком на десять лет. Готовится вторая очередь трубопровода, - он указал на горизонт, где что-то мерцало вспыхивало, туманился гигантский ствол второй жуткой пушки. - Мы, советские ученые и инженеры, задумали перекрыть трубу, обратить вспять мерзкий, затопляющий Родину поток. Резонатор, который вы запустили, служит именно этой цели, - он обратился к соратникам, ожидавшим его приказаний. - Укрепить резонатор на теле трубы, на удалении двадцати пяти метров от жерла!.. По окончании работ всем залечь в укрытие!.. Команду на закупорку трубы отдаю только я!.. Сам же ее исполняю!..

- Внимание!.. - крикнул Иван Иванович, когда устройство было закреплено на трубе и люди побежали в разные стороны, падали и скрывались в заранее приготовленных траншеях. - Начинаю обратный отсчет времени!.. Десять!.. Девять!.. Восемь!..

Плужников прижался к земле, слыша, как содрогается жуткая труба, видел, как скрывается в фекалиях белая ампирная усадьба. Понимал, что присутствует при коллективном подвиге советских партизан, подрывающих установленный мировой порядок.

- Три!.. Два!.. Один!.. Ноль!.. - восторженно крикнул Иван Иванович, нажал пусковую кнопку, вмонтированную в старый аккордеон. Музыкальный инструмент раскрыл красные сафьяновые мехи, издал одну только ноту из замечательной мелодии "Калинка-малинка моя…" Резонатор включился. Мощный гидромагнитный удар был направлен в сердцевину трубы. В ней возник тромб свернувшегося пространства. Под действием гравитации и элементарных частиц, летящих со скоростью света, тромб, словно пыж, стал двигаться в трубе в обратную сторону, на запад, повторяя направление победоносных сталинских армий, выдавливал обратно в Европу мерзкое вещество их отходов. Поток, бьющий из трубы, разом иссяк. Еще продолжала капать коричневая жижа, но и она исчезла. Люди повскакали с земли, метнули в небо свои тюбетейки, кепки, поношенные фуражки, линялые шляпы. И среди летящих головных уборов, легкие, черные, словно ласточки, мелькнули две ермолки.

Перекрытая труба дрожала от запора. В ней клокотала остановленная гремучая материя, грозила атомным взрывом, давила вспять, выталкивалась обратно, в Европу, заливая долину Рейна, пойму Луары и Сены, ухоженные виноградники Андалузии и Прованса гнилью и мусором.

Музей Уффици был забрызган дерьмом. Кельнский собор по самый готический шпиль был завален мятыми пакетами из-под чипсов и гигиенической ватой. Венеция, и без того зловонная, превратилась в клоаку, и гондольеры гребли и играли на гитарах, с трудом пробираясь среди гнусных фекалий. По всей Европе началось наводнение. Рейн вышел из берегов, и в черной липкой воде плыли мертвые рыбы, дохлые лошади, желтая пена целлюлозо-бумажных комбинатов. Над Веной повис смог, состоящий из капель ядовитого хлора. Великолепные дамы, прибывшие в венскую оперу, попали под хлорный дождь, их вечерние платья разъело кислотой, и все они как одна оказались голые.