Николай Горнов - Общество мертвых пилотов

– Я сказал что-то смешное?

– Нет, нет, – заверил его старик. – Не принимайте на свой счет. Я старый анекдот вспомнил. Очень старый и очень неприличный…

Потом помолчал и добавил уже грустно:

– Не помню я вашего отца, мил человек. Может, когда-то мы с ним действительно встречались. Может, даже дружили. Спорить не стану. Только стар я уже, как видите. И память на фамилии у меня плохая. Беляков, Шмеляков, Кошельков – нет никакой разницы. Кем был ваш отец, и где мы с ним могли пересечься – даже не представляю. И с чего вы вообще решили, что я его знал?

– Мне доподлинно известно, что вы были друзьями, – настаивал Вадим.

– Доподлинно? – удивился старик. – Это он сам вам сказал?

Вадим смутился. Однозначного ответа на этот вопрос у него не было. Говорить неправду он не хотел. А сказать правду не мог. Старик мог посчитать его сумасшедшим. Ну а что еще можно подумать о человеке, который примчался из Барселоны после того, как ему приснился отец, попросивший во сне разыскать своего старого друга? Расскажи Вадиму такую историю кто-то другой, он бы тоже не поверил. Но именно так все и произошло. Причем, отец не только попросил Вадима посетить Питер, но еще и продиктовал домашний адрес своего товарища, его имя-отчество и даже телефон. И объяснил, как лучше к нему добираться. Странный был сон. Очень реальный. И проснулся Вадим с полным ощущением, словно он действительно разговаривал с отцом. Что можно сказать на это? Так не бывает. Но совпало все: имя, квартира, дом. Именно так Вадим и видел во сне этот дом в центральной части Питера с недавно отремонтированным фасадом, проходным двором, гламурными магазинами на первом этаже и обвалившейся штукатуркой в подъездах…

– Откуда вы приехали, молодой человек? – поинтересовался старик.

– Из Барселоны, – не стал скрывать Вадим.

– Издалека, да… – Старик пошлепал губами и сочувственно покачал головой. – Но помочь ничем не смогу…

– Не страшно. Я к вам только попутно заскочил, – соврал Вадим. – В Санкт-Петербурге проходит международный конгресс по глобальной урбанистической концепции в современной градостроительной политике.

– Вы, значит, архитектор?

– Скорее, культуролог…

В принципе, Вадим не соврал. То есть частично сказал правду. В конференц-зале отеля «Достоевский», где он остановился, действительно проходил международный конгресс. С утра там начались пленарные доклады. А среди аккредитованных участников конгресса действительно есть некий Вадис Костакис – уже далеко не бездельник, а честный гражданин Испании, официальный муж Мануэлы Сороа, а еще советник правления Фонда культурного развития Барселоны. Эта общественная организация получала ежегодно довольно приличные взносы от клана Сороа, так что получение ни к чему особо не обязывающего мандата не стало для Вадима проблемой. Но определенный статус этот мандат тоже давал. Да и повод для посещения Санкт-Петербурга показался всему семейству Сороа весьма убедительным. Наконец-то их непутевый зять занялся хоть чем-то полезным. Пусть, мол, поработает в Фонде, заодно и проследит, на что расходуются их семейные денежки…

Василий Александрович дотянулся до ящика стола, вытащил курительную трубку и причудливо вышитый бисером кисет, разложил на столешнице какие-то хромированные приспособления, не торопясь набил трубку душистым табаком и красивым жестом прикурил от большой зажигалки в форме пирамиды майя. Все манипуляции старик выполнял молча. Вадим тоже молчал. Его раздирали противоречивые желания. С одной стороны он понимал, что тема исчерпана, и самое время уходить. С другой стороны – уходить не хотелось. Старик явно валял дурака. В то, что он не может вспомнить Григория Белякова, Вадиму не верилось. Неубедительно вел себя старик. Все он прекрасно помнил, видимо. Но…

– Вы, молодой человек, я думаю, впервые в нашем городе, – глубокомысленно произнес Василий Александрович, пуская в потолок тонкую струйку сизого дыма.

В комнате стало совсем темно. Старик включил, не вставая с кресла, видавший виды торшер с тканевым абажуром. Торшер качнулся от легкого толчка, и по стенам заплясали причудливые тени.

– Впервые, да, – подтвердил Вадим. – Хороший город. Отец тут жил, когда учился в институте и аспирантуре. Много о нем рассказывал…

Разговор потек чуть легче. Они обменялись мнениями о Санкт-Петербурге, о весенней погоде, которая именно в этом году выдалась особенно слякотной, хотя, слякотной она, если быть честным, теперь выдается не только каждую весну, но и каждую осень, и даже зиму. Поговорили о таянии полярных льдов и новом цикле потепления климата в Европе, а так же о сыром ветре с Финского залива – предвестнике утомительных приступов ревматизма. Потом, как водится, обсудили отдельные острые моменты во внутренней политике государства российского и глобальные тенденции политики мировой.