Николай Горнов - Общество мертвых пилотов

– Ищите быстрей, – поторопил он, – времени мало. Мне скоро возвращаться.

– Видите ли, Гриша, – начал Гольдберг. – Только не перебивайте меня, молодой человек. У меня тоже мало времени, но я не могу оставить без внимания один, как говорится, щекотливый момент… У нас есть сведения, что вы последним видели известное нам обоим лицо…

– Последний раз с известным вам лицом мы встречались, когда я передавал очередное сверхсекретное послание от другого известного вам лица. Говорю вам со всей комсомольской прямотой, у меня нет никаких оснований считать, что я был последним, кто его видел. А теперь, будьте так любезны, мистер Гольдберг, покиньте мою комнату.

– Зачем так спешите, Гриша, я вас умоляю. Подумайте хорошенько. Вспомните тот день. Это и в ваших интересах тоже. Вы просто не понимаете, во что ввязались. Давайте будем откровенны. Вы должны были передать нам пакет, но по какой-то причине забыли это сделать.

– Все, что мне давали, я без всякой задержки вручал вам лично в руки. Тайна – есть тайна. Я же понимаю специфику. И не надо морочить мне голову, Боб.

Гольдберг поморщился.

– Вы не понимаете, Гриша…

– Я действительно не понимаю. Так и передайте своему начальству. Ищите свои потери в другом месте…

В общем-то, Беляков даже не особо кривил душой. Пакета у него действительно не было. После истории с таинственными бойцами и чудесным спасением в тихом осеннем парке, Гриша стал осторожнее. Он, конечно, сразу догадался, что интерес к нему может быть вызван только одной вещью – пакетом, который оставил Генсек. Этот пакет Гриша в тот же день завернул в старую газету и сунул в щель между стеной и фановой трубой в женском туалете на третьем этаже. Потом выбрал время и благополучно закопал его в безлюдном месте старого парке. Прямо под неработающим фонтаном. Упаковочный материал мог довольно длительное время храниться в земле, поэтому Гриша особо не церемонился. Просто выкопал ямку, положил туда ценный груз, забросал сверху землей и замаскировал сухими листьями. А чтобы как-то пометить место хранения, нацарапал на сухой чаше фонтана первые две цифры, которые пришли ему на ум, – 6 и 9. О том, что вместе они символизируют мандалу, Гриша тогда не догадывался. Как не догадывался и о сложностях, с которыми столкнется, когда спустя много лет станет разыскивать и этот фонтан, и этот парк…

Американец побарабанил пальцами по столу, сухо попрощался и уже в дверях бросил:

– Надеюсь, Гриша, когда вы узнаете хоть что-то, то немедленно сообщите. Вам достаточно будет подумать обо мне, Гриша, а я вас сам найду…

Беляков выждал, пока Гольдберг спустится по лестнице, и занял выгодную тактическую позицию у окна, где хорошо просматривался выход из общежития. И хотя Гольдберг на улице опять не появился, Белякова в этот момент больше беспокоило другое. Его занимал смысл прощальной фразы. Что значит: «вам достаточно будет подумать обо мне»? В растерянности Гриша спустился на вахту, попросил телефон и наугад накрутил несколько цифр. Сами цифры не имел ровно никакого значения. Главное, чтобы их сумма равнялась семнадцати.

– Алло, – произнесла трубка голосом Василия.

– Это я… – Гриша покосился на девушку, которая сидела вместо коменданта. – Я только что разговаривал с одним человеком. Его зовут Боб Гольдберг. Ты его знаешь?

– Так сразу и не смогу сказать. Нужно память освежить.

– У меня осталось в запасе только пятнадцать минут.

– Я попробую…

Но ответного звонка Беляков так и не дождался. Через пять минут он вернулся назад к телефону и набрал Василия сам.

– Ничего не понимаю, – признался Василий. – У тебя что, все друзья такие? Как, говоришь, его зовут?

– Боб, – медленно произнес Гриша. – Роберт Гольдберг.

– Поздравляю. Такого парня тоже никто не помнит – ни живые, ни мертвые.

Гриша нажал на рычаг и натянуто улыбнулся девушке, которая делала вид, что совсем не интересуется чужими телефонными разговорами.

Белякову стало страшно. Сначала Генсек. А теперь вот Гольдберг. Такие совпадения случаются очень редко. Если вообще случаются…

Ботинки хваленого итальянского производителя, склеенные на безымянной фабрике в жаркой Бразилии, испытание суровыми условиями русской зимы явно не выдержали. От перепадов температур и географических широт почти сразу заглючила высокотехнологичная мембранная подошва. Сначала перестала «дышать», как обещала многочисленная реклама, а потом еще и стала жадно всасывать воду из всех встречных луж, производя при этом звуки, напоминающие хрюканье молочного поросенка, потерявшего сосок свиноматки. И это раздражало Вадима даже сильнее, чем отчаянная сырость и порывистый мартовский ветер Санкт-Петербурга.