Церенц: В муках рождения

– А тебе удачной охоты! – ответил монах, не отставая от него. – Да, уже сколько раз я мог стать епископом. Вот-вот, думал, стану, и опять ускользало из рук.

– Разве это так трудно?

– А ты думал легко? И все же раза два это было нетрудно, вот, когда я несколько месяцев был писцом князя Ашота, отца Дереника… Но Ашота взяли в плен… И я потом получил только этот полуразрушенный монастырь. Тогда Дереник обещал посвятить меня в епископы Мардастана. Но он упустил эту область. Ну и из моих рук тогда вылетел мой сан.

– Эту кружку я осушу до капли за то, чтобы ты стал епископом, – сказал. Вахрич и выпил. Монах проворно последовал его примеру. Вахрич заинтересовался рассказом монаха и решил во что бы то ни стало узнать его тайну. Он, очевидно, имел дело с князьями Арцруни, а так как Вахрич не отделял себя от Гургена, то враги и друзья также у них были общими.

Найдя у ворот Адамакерта этого полупьяного монаха, друга князя Дереника, Вахрич решил не упускать случая. Он вместе с ним допил кувшин вина и вскоре убедился, что у монаха развязался язык.

– Жалко, чтобы такой умный монах, как ты, оставался в этой безлюдной местности. Князья – народ неблагодарный. Вот ты служил отцу, служил сыну, а чем тебя они отблагодарили? Кувшином вина. Я, конечно, не знаю, какую ты услугу оказал князю, но в такие трудные времена он должен был вознаградить тебя чем-нибудь другим.

– Услуга, оказанная Деренику, была необычной… Ну, не будем об этом…

Вахрич, хорошо зная, что кувшин уже пуст, все же поднял его над головой. Монах сейчас же позвал слугу и велел принести новый. Язык у него уже заплетался, глаза стали, как щелки, воспоминания о княжеской неблагодарности теснились в его голове. Вахрич, утешая его, подливал кружку за кружкой. Этот верный слуга не во всем соглашался со своим господином, он не понимал его великодушия и снисходительности, но и не решался что-либо советовать. Найдя в Мардастане этого монаха, приятеля Дереника Арцруни и врага Гургена, Вахрич решил выпытать все, что его интересовало.

– Я вижу, святой отец, что ты, как и я, несчастен. И тебе не встречался умный человек. Вот и я служил долгие годы одному князю, а когда он достиг славы и величия, то прогнал меня. Я, слава богу, сейчас не нуждаюсь ни в ком, ума у меня хватит, вот я и охотой промышляю.

– У какого князя ты служил?

– И он Арцруни, такой уж это неблагодарный род.

– Какой это Арцруни, душа моя?

– Гурген Апупелч, храбрый человек, но глупец из глупцов.

– Гм… Гурген… Хорошо знаю.

– Откуда же ты его знаешь?

– Так еще знаю!.. Однажды он был у меня в руках, как вот эта кружка.

– Неужели можно такого великана держать в руках? Сам Буга не сумел этого сделать. Удивительные вещи ты говоришь, святой отец.

– Хочешь верь, хочешь нет. Если сейчас он завладел Мардастаном, это только по глупости Дереника. Тут нет вины отца Мартироса. Он был в руках Дереника. И не моя вина, что католикос и князь князей стали рассыпаться перед ним и уговорили вернуть область Мардастан Гургену.

Язык у монаха заплетался, луна двоилась в глазах, а Вахрич, уже совершенно трезвый, в эту минуту понял всю суть его рассказа. Потому, стараясь скрыть свою радость, сказал:

– Святой отец, ты человек умный и бывалый. Ты и грамоте хорошо разумеешь, раз ты был писцом у Ашота Арцруни. А этот негодный князь, видно, тебя забыл.

– Я ему такую услугу оказал, что сам дьявол бы не смог. Я написал бумагу, которая принесла ему в приданое целую область. Что раскрыл глаза? Жаль мне моего труда… Столько хорошего я сделал, и для чего? Для этой разрушенной церкви. Целый год я скитался из страха перед твоим Гургеном. Потом только узнал, что он человек забывчивый, не помнит ни друзей, ни врагов… Больше не могу… голова… кружится… я здесь посплю…

И он тут же растянулся и уснул. Вахрич лег рядом, укрылся плащом и в полудремоте провел ночь. Как только монах переставал храпеть, Вахрич открывал глаза, боясь, что он сбежит. На рассвете Вахрич встал и одним духом помчался в город.

Ворота крепости Кангуар открылись, чтобы торжественно и с почетом принять Гургена Апупелча. А на другой день в крепостной церкви Эхинэ обвенчалась с ним, к великой радости андзевцев, нашедших в лице благородного храброго князя сильного защитника и покровителя.

Но если, с одной стороны, супруги были бесконечно счастливы и народ доволен, то с другой, – все злопыхатели находились на грани отчаяния. Настоятель Духова монастыря, Теодорос, составивший завещание князя Мушега, в котором тот тайно от Эхинэ лишал наследства их малолетнего сына в пользу Дереника, при виде своих разбитых надежд, был совершенно растерян.