Церенц - В муках рождения

Когда Мушег снял с пальца кольцо и вместе с золотом передал монаху для передачи жене и детям, я видел, как Овнан отвернулся, чтобы скрыть слезы. И хотя я сейчас сказал, что он подчиняется только разуму, но в нем часто говорит и сердце. Я тогда, помню, подошел и сказал ему. «Овнан, если ты их так жалеешь, в твоей же власти отпустить их». Знаете что он мне ответил? «Гурген, ты как ребенок, я ничего не в силах изменить, я выполню приговор суда. Мне жаль этих людей за то, что они заслужили смерть, но гораздо больше жаль их вдов и детей. Если те, кому дано хоть малейшее право, не будут следить за правосудием, они будут отвечать перед богом». Я был изумлен этим и разрешил ему привести в исполнение приговор.

Беседа князей была прервана приходом Вахрича, который пригласил их ужинать.

Этой ночью они отдохнули, а наутро выехали на прогулку. Область Тортум хоть и небольшая, но очень красивая. Множество мелких и крупных речушек омывает ее и, то падая с невысоких холмов, то сбегая по трещинам грозных скал, течет в реку Тортум. Вокруг густые сосновые и кедровые леса, заросшие кустарником ущелья. Грозные скалы, сады и луга ласкали глаз.

Наконец Гурген и его спутники доехали до места, где река образует прекрасное озеро, а дальше с огромным шумом падает, пенясь, с высокой скалы, рассыпая вокруг водяную пыль.

У водопада находился прекрасный летний замок, похожий на храм богини Астхик, у ворот которого Вахрич со слугами встречали гостей.

С тех дней до нашего времени прошло более тысячи лет, но река, озеро, водопад, пена и брызги остались те же. Путешественники из дальних стран смотрят и восхищаются прекрасным зрелищем. Но где же великолепный, похожий на храм замок? От него не осталось и следа. Где армяне – жители этих мест? Остались только развалины от церквей, а сами они ушли навсегда. «Народы приходят и уходят, но мир остается».

Велика была радость окрестных жителей, когда они увидели Гургена. Множество крестьян с сельскими старейшинами и священниками во главе встречали его. Гурген старался казаться веселым, хотя сердце его было полно горечи, ибо он вспоминал время, когда строил этот замок, и свои мечты. А теперь у его порога он видел только Вахрича…

Все смеялось вокруг: и цветущие деревья, и благоухающие фиалки, и нежная зелень, – но Гурген с душевной болью смотрел вокруг и давал себе слово больше никогда не возвращаться сюда и не видеть ни этих мест ни этого замка.

Пришла весна, природа вновь ожила, но Армения по-прежнему была в слезах. Враг, угнездившийся в столице Армении, Двине, собирался выступить на север и на восток, чтобы и пяди армянской земли не осталось не омоченной слезами и кровью. Напрасно землепашец готовился выйти в поле, напрасно купец вьючил свой караван, – не было сердца, которое не трепетало бы от страха. Никто не надеялся на завтрашний день. Как в душное летнее время, когда не шевелится лист на дереве и природа ждет грозы с громом и молнией, так и народ каждый день с ужасом ждал гибельного урагана.

Это чувствовала вся страна, но больше всех ощущал тот, кто все видел, все знал, слышал все, что происходило по всей стране, тот, кто понимал, какая большая ответственность лежала на нем самом. Этим человеком был спарапет Смбат, храбрый и умный воин, любящий свой народ и сознающий опасность войны. Он боялся беззакония, ибо он боялся бога, и с ужасом видел, что находится на краю бездны. Он, словно созданный для войны, чувствовал себя орудием беззакония и предательства в безжалостных руках Буги.

Он слышал и знал, что в Багдаде большая часть армянских князей последовала примеру его брата Багарата и, чтобы избежать тюрьмы, страданий и смерти, отреклась от родной веры. Известие о том, что Буга вызывает его к себе, наполнило сердце спарапета горечью. Страх смерти ему был милей, чем встреча с этим – насильником, но в надежде, что, возможно, он сможет облегчить страдания Родины и помочь своему несчастному народу, он покорился своей участи.

Но как тяжело ему будет увидеть Васпуракан, перешедший к нему после того, как Ашот был взят в плен, страну, где он всю зиму старался хоть немного облегчить долю народа и все же не сумел сдержать нашествия и насилия покорителей. Он видел там нечестивых, низких и негодных людей, ставших эмирами, захвативших крепости князей Рштуни, Арцруни, Каджберуни, Бзнуни и разбойничьими набегами разоривших страну. А народ стонал от боли, изнывал, готов был разбить цепи и размозжить головы подлых властителей, если бы не страх перед эмиром.