Сергей Рок - Алехандро Вартан [СИ]

Мне кажется, я ее слышал, и море равномерного белого света, точно части тела мегасущества, прикасались и старались поглотить сознание.

Вот здесь была и она. Смерть. Она всю эту прекрасную церемонию и вела, сама одетая в наряд какой-то мифической невесты. Наверное, некий собирательный образ, синтезированный из всех существующих мыслей и смертей. И в ней — миллионы и миллиарды, всех тех, кто когда либо жил на этой планете и стал массой, слившись с этим светом.

В этом контексте нельзя было говорить про ад. Ад, рай. Здесь же — свадьба и слияние. Наверное, первая брачная ночь, за которой — одно равномерное поле пустоты. Возможно, потом, оно послужит строительным материалом для новых людей и зверей. Ну а пока — остается лишь комментировать, и то — молча.

Но, может быть, ад и рай — это пункты для личности. Но когда нет личности, то нет смысла что-либо накручивать.

Смерть, хотя и была дамой, но ничем не отличалась от того образа, который принято рисовать. Это был скалящийся скелет, который немного облагораживало свадебное платье и фата. Впрочем, я здесь ничего не знаю. Мужчине была назначена невеста в виде образа, может быть, самого прекрасного в его представлении. Если бы хоронили женщину, то, наверное, у нее бы был прекрасный жених. Я думаю, что когда души вновь рождаются, тут есть нестыковка, но есть и продолжение общей линии производства на мировой фабрике. Фон потустороннего мира добавляет человека к общей глобальной жидкости. Но есть и пункт перерождения, и тут нельзя ничего понять — так как я человек.

И это попросту не умещается в моей голове.

Но затем, в течение жизни, образ самого прекрасного человека будет маячить где-то на задворках подсознания. Это — именно, именно то самое.

Невеста неневестная.

Смерть.

Ну, а за женщин я не могу говорить. Видимо, они ощущают запредельного мужчину. Жених. Красавец. Радость, льющаяся из-за края. Мы можем продолжить здесь логическую цепочку. Что, если человек живёт в первый раз?

И музыка и правда играла, и холод пьянил.

— Объявляю вас мужем и женой, — смерть щелкнула своими зубами.

После этого пел хор, и я стоял, завороженный всей этой холодной, ледяной игрой, не заметив, как она вдруг оказалась подле меня, щелкая своим мертвецким ртом.

Смерть.

Цветочки вокруг фаты смотрелись нелепо, и этот вид был призван проникать за пределы головы, в ядро души.

— Тебя не приглашали, — сказала она скрипуче.

Я был поражен этим голосом, который звучал в неких пределах, словно бы за стеной, словно бы внутри — методы сравнения здесь неприменимы. Мне нечего было ответить. Я дёрнулся, и всё вокруг начало переворачиваться.

— Дай руку, — сказала она.

Я ощутил прикосновение костей к своей ладони, и голову сжало — всё это напоминало погружение на большую глубину с целью остаться там навсегда, в виде множества и подмножества частей.

— Договоримся так, — сказала она, — ты прибудешь десятого числа и подменишь меня. А я пойду погуляю за тебя. А?

— Сколько? — спросил я.

— Сколько хочешь. Ты мне нравишься.

Я вздрогнул.

— Я тебе нравлюсь?

Моё дыхание остановилось, и я не смог ответить.

— Держи ключи, — щелкнула она, — иди. Наверху встретишь смотрителя, он отведет тебя к живым. Я буду ждать. Ты это ощутишь.

Надо сказать, что вышедший их общей процессии господин, тот самый, с которым я любезничал совсем недавно, проводил меня на другой этаж, и там я оказался в коридоре, по одну сторону которого были то двери, то комнаты-выемки с диванами и прочими атрибутами для посетителей, а по другую — картины.

— Горд за вас, — сказал он, — но, прошу прощения, надо идти. Здесь вы в окружении живых людей. Это крыло предназначено для экскурсантов. С той стороны вход, как, впрочем, и выход. Там вы можете попроситься кому-нибудь в автобус. Прощайте.

Ключи приятно холодили ладонь, более того, моя рука теперь продолжалась за пределами ключей, создавая ощущение бесконечности. Я подумал, что человек понимает совсем мало, потому что нет такой силы, которая бы добровольно заставила его чувствовать. Как огромен мир, и не нужно искать истину, нужно просто идти и смотреть — запусти меня сейчас на Юпитер, да хоть и на Луну, там будет своя система координат. Вообще, поиск символа, который можно бы подточить под идеальный идол — это хорошо до определенного предела. Но потом приходит тупик. Тем не менее, кто не верит, то не живёт.

Я спрятал ключи в карман и смотрел на одну из разновидностей Смерти — это была проекция игральных карт из некой, прежде всего, виртуальной или ментальной, колоды.