Сергей Рок - Алехандро Вартан [СИ]

— Ну, — сказал юноша.

— Ты тут учишься. А откуда ты приехал?

— Из Морковников.

— Далеко это?

— Да. На краю района.

— А сколько километров?

— Десять. А чо?

— Нет, ничо.

— А купите мне сигарет?

— Да, куплю.

Все было в точности, как я и думал. Но этот район, эта территория, где Ровное являлось чем-то вроде райцентра, оставалось скрытым от меня. Ментальный формат, привязка энергетической субстанции к своей системе координат, делало меня едва ли не путешественником в мире сна. Хотя — все было материально и очевидно. Разговоры, люди. Физические пересечения.

Я купил всё, что мне было нужно, вернулся на кухню и принялся готовить обед.

Дом.

Было видно, что в мое отсутствие через кухню прошла толпа. Я даже пробежался по комнатам — нет, никого не было, кроме…. Да, стоит всё же сказать — иногда тут бывают хозяева. Они не опасны. В прошлый раз я никого не встретил. И — позапрошлый. И еще…. Сколько раз я тут был?

Вот и теперь, когда я жарил полуфабрикаты, появился мужчина в темной рубашке, светлых брюках, в очках. Я был увлечен чтением этикетки:

— Интересно? Здравствуйте, — сказал он.

— Здравствуйте, — ответил я, — написано, что произведено в Злове. Это город?

— Да, он недалеко, — ответил мужчина, — но если будете покупать пельмени, берите всегда Снеговские. Они лучшие. У нас их все берут. А студенты разбирают что попало.

С этими словами он вышел, и я его больше никогда не видел.

Но что еще сказать? Я записывал впечатления, пользуясь планшетом. Что касается подзарядки, то тут не было особого перерыва. После Козлово, здесь, в Доме, я не испытывал технологической нужды.

Вызвав виртуальную клавиатуру. Писал:

«Мне кажется, рановато люди мыслят о полётах, но кто виноват? Даже древние ничего не говорили о том, что одна тарелка стоит на другой…. Впрочем — нет. Плоскостной мир — верное понятие. Просто мы не можем представить себе всю эту физику визуально, потому и приходится прибегать к таким образам.

Плоскость. Тарелка. Я живу на одной. Она фарфоровая. Дыру на другой этаж не просверлить. Но Созидание, может быть, Великий Механизм, предложил нам возможность Ясности. Мысль, которой мы владеем, столь многогранна, что она позволяет управлять границами бытия и небытия.

Я не ходил далеко. Не хватает юношеского задора. Собрать бы группу, и осмотреть всё…. Но сделать ли это пешком? Нет, идея тупикова. Иду один, ходил один, и буду ходить один, во всяком случае — пока….»

Я раньше вёл много дневников. В один день я понял, что они накопились и переливаются через край, эти дневники. Тут можно подумать, что в этом случае человек, то есть вся его сущность вместе с событиями, вместе с тем, что и не случилось вовсе, есть такой сосуд, кастрюля, чашка. Может, банка. Банально, приземлено. Но почему нет. Приготовление пищи во благо высших существ, или может — высших энергетических механизмов. Потому что сложно представить, чтобы всё это контролировал дедушка с бородой. Но дедушка точно есть. И с трубкой. И курит. Потому и люди курят. Они его копируют.

После своего обеда я поднялся наверх. Комната, обшитая лакированной вагонкой, кровать, окно — на другую сторону улицы. И там — частные дворы, садики, крыши, все мирно, без дополнительных ландшафтных трудностей — ведь Дом есть, но видят ли его местные жители? Может быть, и я обязан видеть нечто иное? Но нет, через дворы были видны столбы другой улицы, всё те же крыши, листья лёгкой осени.

Это, может быть, вопрос. Есть ли тут зима? Нет, я ничего не знаю.

Я развлекал себя дневником и чтением. Я слышал, как щелкали двери. Кто-то входил в Дом. Кто-то выходил из него. Я не видел их, они не видели меня, но на кухне ощущался запах съестного. Я думаю, здесь всё же были пересечения. И были жертвы. Я не видел, но картины странных вещей вставали передо мной.

Части глобального. Мы все живём в одной стопке этих тарелок. Но я видел и другие стопки, и там нет ничего от нашего мира. Поздней ночью, когда я заночевал на Дороге, оно привиделось мне — ужасные ящероподобные люди вступили в конфликт существами иного сорта. Наверное, некий катаклизм заставил две стопки тарелок (может — дисков) каким-то образом пересечься. Никто не видел структуру со стороны. Все вышло, как гармоничное вторжение или пересечение. Два чуждых друг другу мира наложились друг на друга, и это выглядело хуже, чем воплощение самого ужасного сна.

Мы боимся того, что не достойно жизни, что не должно питаться нашим воздухом. Про каждый вид существ можно было сказать именно это. Материя рвалась. Части тел кромсались. Запах несопоставимых миру энергий летели повсюду — наверное, в этой войне не было победителей. Когда человек чувствует боль, он даже не знает, до каких пределов она может быть усилена, и где ее границы.