Сергей Рок - Алехандро Вартан [СИ]

Когда нет веществ, способных замыслить происходящее, хотя бы ради спасения сделав человека неадекватным.

Наверное, перед этим гасли картины ада.

Следующим днём я позавтракал. Следовало вновь отправиться в магазин, чтобы взять что-нибудь с собой. Маршрут был прост — дойти до задних дверей и выйти, в надежде, что место, в которое я попаду, будет достойно глаз путешественника. Я предполагал, что в новом мире будут полезные вещи, нужные люди, магазины, и — никаких ненормальных чудес, начиная водородной атмосферы и заканчивая сыплющимися сверху бомбами.

— Вы были в Доме? — спросил я у продавщицы просто так.

— Почему? — спросила она.

— Я просто.

— Но о чем вы спрашиваете? О каком Доме?

— Но Дом один.

— Странный вы, — заключила она.

Этим самым я только усилил чувство собственной значимости, уникальности.

В Доме надо уметь спать. Но если и не уметь, нет, ничего не важно. Потому что ничего не важно. Видения однажды приведут вас на вершину созерцательно мироздания, и вы поймете, как ничтожен человек. Хотя вы могли прочесть об этом и в Библии. Эта книга крайне проста и понятна. Я знаю, что глупцы ее используют в качестве морального талька, но людей надо желать, особенно, если вы приходили куда-нибудь наверх. Пусть лишь в виде снега, который был занесен таинственным верхом на вершины.

Я, конечно, пробовал общаться. Хорошо — когда хорошо. Неверующие пьяницы. Поэтические пьяницы. Деятели субкультуры. Но вы знаете, если человек не познал силу тишины, он не человек. Пока есть шанс — надо сказать — еще не человек. Ну и конечно, можно ходить по дорогам, ища в поле ветра.

Идолы имеют свойство искаться сами.

Но всё это лишь про ночь. Тем утром, закончив сборы, я вышел в коридор, открыл дверь и оказался на улицах. Да, там, повыше, был широкий проспект, полный автомобилей и прочего — шума, газов, лиц и теней. Наверное, там повсюду очередью стояли магазины, а я люблю магазины и шоппинг. Но теперь это не имело значения. Можно было приклеить вопросы к проходящим людям. Но я был здесь, и со мной ничего не случилось, что свидетельствовало о правильно поставленном векторе.

Другое дело — пустыня, или море. Я думаю, кому-то не посчастливилось занырнуть прямо с порога Дома, но смерть этих людей была разной. Надо уметь умирать. Немного заранее. Поэты очень часто уже заранее мертвы. Зато они настоящие, предопределенные, словно бы внесенные в реестр мироздания задолго до рождения. Если поэт играет в бегуна на длинную дистанцию, значит, он — инженер, разрабатывающий строку. Но ничего. И инженеры бывают ничего, вполне технически подкованные.

Но тут был другой Дом.

— Что это? — спросил я.

Нет, мне не ответили — процессия, содержащая людей и их тела двигалась, словно бы пущенная из некой прорвы. Я понял, что это — место прекрасное, так как является важной частью координат.

Дом Смерти.

Я дышал им еще заранее, и знал о нём. Но что тут было предпринять? Рядом, в переулке, был магазин. Я вошел в него и попросил сигарет.

— Вы туда? — спросил у меня мужчина.

— Туда, — ответил я.

— Когда? — спросил он.

— Сейчас, — сказал я.

Здесь было немного по-советски. Брали с полки бакалейного отдела любую бутылку, наливали красное вино. Наверное, нет, не вино, наверное наливали кровь. Не обязательно — кровь человека. Ведь можно сливать сущность. Кровь этого мира.

— Зачем? — спросил я.

— Только сигареты и вино, — ответил я за него, — а что еще сказать? Но я путешествую? Вы думаете, я — один из этой процессии?

— Это хорошо. Это хорошо, — заключил он, — но экскурсионный вход вон с той стороны. А вы выглядите бледно. Вы уверены? Впрочем, вы сами не знаете. Вот вам стакан вина.

— Спасибо, — сказал я и выпил, — нет, я знаю. Но я хочу войти и посмотреть, даже если вы и уверены, что я прибыл с потоком откуда-то сверху, а потому не могу точно за себя сказать. Вы не понимаете? Но вы ведь просто продавец? С какой стати вам меня тестировать?

— Вы либо точно со стороны, либо — большой гордец. Или были таковым раньше, при жизни. А я просто продаю. Хотите что-нибудь еще?

— Не знаю, — ответил я, — хотя да. Тут есть поблизости гостиница?

— Там, — он показал рукой в неопределенное место, — если она вам действительно нужна.

— Но почему?

— Не знаю, — он искренне пожал плечами.

Я уже привык ко многому, а значит, попав в такое место (в любое, обладающее сходными характеристиками) нужно придерживаться правил. Пусть даже — и своих собственных. Ведь и нет других. Я разговариваю с продавцом в магазине. Но может быть, в реальности я вообще ни с кем не разговариваю. Может быть, я утонул и лежу на дне. Отличать правду от неправды можно. Нужно лишь начать. Это как первый сантиметр ползущего искателя. Потом, через метр, через два, он приспособится. Реальность — она как чья-то мысль.