Владимир Москвин - Раз пенёк, два пенёк

Представители власти вылезли из машины и приступили к осмотру. Наум Лаврентьевич одобряюще закивал головой, но Ефимов, по всей вероятности, остался недоволен результатами работы.

Кивнув на «домовинку», он строго спросил Панкратыча:

— Что за конструкция, инженер?

— Дык, гробик… простенький. Сами же сказали, товарищ старший лейтенант, что невелику помидорину хороним, — испуганно моргая глазами, тут же стал оправдываться плотник.

— Гробик? А я подумал, что это — ящик для снарядов, — без тени улыбки заметил участковый.

Петя Синий, несмотря на серьёзность ситуации, захохотал в голос. Панкратыч же виновато переминал ногами землю и готов был вот-вот расплакаться. Полупьяный плотник походил на провинившегося первоклассника.

— Андрей, ну какой с них спрос? Спасибо, что хоть так сделали, — махнул рукой Грендельман.

— А гражданская панихида будет? — пошутил, в свою очередь, Синий.

— Ага, ещё и оркестр закажем. С контрабасом!

Грендельман начал успокаиваться, и уже адекватно реагировал на юмор. Петя с Панкратычем свою работу сделали. Почти. Осталось только закопать тело.

— Давайте, мужики, закончим дело! Кладите её в ящик… тьфу, в гроб… и зарываем по быстренькому, закапываем! Петя, возьми лопату у Панкратыча! Устал уже человек, не видишь, что ли?!

Подёнщики кое-как засыпали могилу землёй. Клавка упокоилась под пеньками.

На Панкратыча было жалко смотреть. Отвыкший от физического труда и давно уже не поднимавший ничего тяжелее стакана, он выдохся совершенно. Бывший плотник побледнел, коленки его тряслись. Язык у Панкратыча, словно у собаки, вывалился наружу. К концу работы директор всерьёз уже опасался заполучить ещё одного, свежего, покойника.

Впрочем, Петя выглядел немногим лучше. Сырой, как корабельная крыса, Синий сипло дышал, временами заходясь удушающим кашлем.

Худо-бедно работу мужики сделали! Директор достал бутылку водки, бутерброды и четыре гранёных стограммовых стаканчика. Расставил всё это на пенёк. Взболтав бутылку, открыл её, после чего налил в стопочки спиртное.

— Ну, подходите, работнички! Давайте, помянем усопшую.

Участковый отрицательно покачал головой:

— Я — пас!

— Андрей, так нельзя. Не собаку же закопали, человека похоронили. Этикет требует.

Старший лейтенант нехотя взял стаканчик и отпил глоток. Остатки вылил на могилу.

Шабашников же дважды просить не пришлось. Пробормотав что-то, типа «земля тебе пухом», Петя с Панкратычем одновременно запрокинули стопарики в глотки. Выпил с ними и директор.

— Ну, всё, нам пора ехать. Давайте, граждане, рассчитаемся.

Наум Лаврентьевич выдал денег, как договаривались — по десять рублей каждому. На прощание пожал работникам руки.

— Спасибо, мужики. Приберётесь здесь, ага? И помните, никому — ни гу-гу!

Начальство удалилось. Шабашники допили спиртное, убрали мусор и рассовали по карманам остатки пищи. На этом их миссия закончилась. Компаньоны покинули место захоронения, оставив Клавку в одиночестве.

Практиканты приготовились к приходу гостей. Комната ребят была тщательно вымыта и благоухала цветочками, коих полную охапку насобирал под окном Васька. Телевизор, временно перемещённый с кухни, транслировал концерт, посвящённый какому-то празднику.

Шурка, словно заправский повар, вполне профессионально поджарил остатки Прохоровой картошки и нарезал капустный салат. Стол, на котором высились стопочкой намытые тарелки, был застелен свежевыстиранной скатертью. На кухне пацаны тоже навели относительный порядок. Вынесли пустые бутылки и подмели пол, основательно загаженный соседями. Петя с Панкратычем так и не появились — ни вечером, ни с утра.

Уработавшись, ребята сидели на крылечке и наслаждались погожим летним вечерком. Васька надел белую футболку, а Шурка — новую клетчатую рубашку. Повреждения на лице кудрявый попытался замаскировать тональным кремом, выпрошенным у комендантши. Увы! Грим мало помог парню, лицо его по-прежнему оставалось ассимметричным. А ещё у Шурки появилась с недавнего времени периодическая диарея. Гадские макароны!

Он курил сигарету, пуская дым колечками:

— Вот, как ты думаешь, Васька, весело ли будет нам всей компанией картошку жевать на сухую?

— Почему — на сухую? Чайком запьём, с ванильными сухарями, — отвечал простодушно Васька.

— Ты бы ещё водички с колонки предложил, — усмехнулся Шурка.

Нет, ну до чего же товарищ непонятливый! Где-то умный, а здесь такой прозрачный намёк не разглядит! Без вина — что за посиделки? Но Шурка стеснялся об этом сказать напрямую. Начнёт опять Васька читать свои лекции о вреде алкоголя. Да и… тут ещё один нюанс, как говорит Прохор.