Владимир Москвин - Раз пенёк, два пенёк

— Что за Петя? — поинтересовалась Вика.

— Кеды рваные, зуб золотой, — напомнила с улыбкой Вера.

— А, этот… Павлушкин друг сердечный! Правда, в последнее время он к завхозу что-то не ходит. Так мы его видели только что в магазине, вместе с длинноносым дяденькой. Оба сильно пьяные. У Алана двадцать копеек стрельнули. Сказали — на сигареты.

— Это наши соседи, — улыбнулся Васька, — и, кстати, Вика, благодаря Пете, Шурка стал реже ходить к тебе в гости.

— Ух, алкоголик, сбивает моего мальчика с пути истинного! Шурка, чтобы больше с этим Петей не имел никаких дел! Ты меня понял? — ревниво отчитала детдомовца Вика.

В ней заговорил материнский инстинкт. Виктория всю свою жизнь о ком-то заботилась: поначалу она заменила младшему брату рано умершую мать. Потом появился инфантильный и, в общем-то, никуда не годный муж. А после, один за другим, у Вики родились ребятишки-погодки. Для детей, для семьи разбивалась в лепёшку женщина! Да так, что переусердствовала в этом, перешла грань. Три года поселения — ещё легко отделалась.

Здесь, в комендатуре, оторванная от близких, Виктория пыталась излить всю свою нерастраченную материнскую нежность на так кстати подвернувшегося Шурку. Но практиканту давно уже надоела назойливая опека подружки. Однако сейчас спорить не стоило.

— Понял, — Шурка опустил кудрявую голову ещё ниже.

Вера, казалось, уже забыла про телевизор. Она смотрела в окно и беззвучно шевелила губами.

— Алё? О чём мечтаешь, красавица? Или, тебе с джигитами не интересно?

Молодой осетин попытался шуткой отвлечь девушку от своих мыслей. Но Вера вдруг высказала их публично, немало озадачив этим присутствующих.

— Так вот где взяла Павла крест! Теперь становится понятно, откуда ноги растут.

— Чьи ноги? — непонимающе переспросил Алан.

Все остальные тоже уставились на неё с недоумением. И только Васька понял, о чём говорит подружка.

— Этот крест и зеркальце — от них идёт… что-то нехорошее. Я не могу это объяснить. Дух злой. Какая-то плохая сила. Не улыбайтесь. Мне бабка рассказывала о таких вещах. Она знала много старинных преданий и легенд, сама была родом с Балкан. Во время войны молодая сербская девушка вышла замуж за русского парня. А потом они вместе приехали сюда — на родину мужа, в Россию. Каждое лето я отдыхала у бабушки в деревне. И кое-чему бабуля меня научила. Я могу «видеть».

— Это правда, — подтвердила Вика.

— Вася подарил мне зеркальце, — продолжила Вера, — как оказалось, купленное у Клавки. А крест этот я видела на складе Павлы. Вещи одинаково нехорошо «пахнут», от них исходит зло. Причём «запах» их одинаков.

— Крест и зло? Несовместимо, — Алан развёл руками.

— Возможно, это не сам крест, а что-то близко связанное с ним. Распятия использовались для всяких целей. В том числе и как замкИ. Мы не знаем, откуда взялся крест, который сейчас находится на складе у Павлы. Всё дело в том, что зеркальце ребятам продала Клавка, а крест наши деятели, — тут Вера с улыбкой кивнула в сторону Шурки, — стащили у Прохора. Как раз в то самое время, когда там обреталась Борода.

— А нам, какое дело до того, что чем «пахнет»? Это Клавкины проблемы. Пусть расхлёбывают вместе с Прохором свою кашу, — резонно возразил Алан.

— Может статься, что эти проблемы станут общими, — серьёзно ответила Вера, — зло освободилось.

— Да ну, ерунда! Как говорил наш военрук — это всё мистика, а мы живём в эпоху исторического материализма. Какой из Клавки бес? Ворюга и пьяница, только и всего, — хмыкнул Шурка.

От былого смущения его не осталось и следа.

— Клавка, конечно, грешница, — потрогав ссадину на голове, согласился с Шуркой Алан, — но она далеко не Люцифер. Не стоит её демонизировать.

— Да я и не говорю, что Борода — чёрт в юбке. Но, любопытно было бы узнать, где Клавка всё это откопала.

Вера даже не подозревала, насколько она была близка к истине. Именно — откопала.

— Надо навестить Прохора, — предложил Васька, — может быть, он что-нибудь знает.

— Вот, давайте, прямо сейчас к нему и пойдём!

— А покушать? Зря, что ли, я старался? Не для себя, между прочим, — заупрямился Шурка.

Решено было Прохора навестить чуть погодя — после ужина. Девушки закончили сервировать стол. Алан, на радость Шурке, открыл одну бутылку коньяка. Вторую было решено взять с собой: дабы уважить хозяина.

Трапеза растянулась на пару часов. Наконец, с ужином покончили и стали собираться.

Пока девушки наводили порядок, ребята вышли на крыльцо. Шурка достал сигаретку и зажёг спичку, отвернувшись от ветра. Вдруг боковым зрением парень заметил, мелькнувшую между комендантшиными парниками, знакомую поросячью физиономию. Уж, не Кабан ли это?