Владимир Набоков - Альманах “ДВА ПУТИ”

Темно-синие обои
Голубеют.
Все — в лучах!
Жизнь — как небо голубое!
Радость, радость, я с тобою!

Ты смеешься, а в глазах
Золотые пляшут чертики.

Душно… Блики на ковре.
Откроем форточку…
Ах, поет шарманка во дворе!
— Утомленная,
Нежно-сонная,
Сонно-нежная,
Безнадежная. —
Здравствуй, солнечная высь,
Здравствуй, счастье впереди!
— Звуки плавные,
Звуки длинные,
Своенравные
И старинные.
Губы яркие приблизь, —
Но, целуя, ввысь гляди!

Плывут поля, болота мимо.
Стволы рябые выбегают,
Потом отходят. Клочья дыма,
Кружась, друг друга догоняют.

Грохочет мост. Столбов миганье
Тройную проволоку режет.
Внезапно переходит в скрежет
Глухое рельсов бормотанье.

Шлагбаум. Как нить, дорога рвется.
В овраг шарахаются сосны.
Свисток протяжный раздается,
И чаще, чаще стук колесный.

И вот — платформа подплывает.
Все так знакомо! Предо мною —
Весна. Чуть ветерок ласкает,
И пахнет вспаханной землею.

Весна! Застенчивая липка
Платочком машет изумрудным.
Весь мир — как детская улыбка.
Все ясным кажется, нетрудным…

Вернулся я к моей любви забытой.
(О, ствол березы — белый, как фарфор!)
Зеленый лес, лучами перевитый,
Молчал, певучий затаив укор.

Иван-да-Марья сам с собою спор
Завел. Над сыроежкой домовитой
Смеялся добродушно мухомор.
Я шел тропинкой золотом залитой;

Часы текли, как солнечные сны;
Я думал думу светлой тишины:
«Могла ли мне иная радость сниться?»

Я чьи-то вздохи вспомнил у ручья,
Где незабудки в платьицах из ситца
Смотрели грустно, как шалит струя.

Дождь пролетел и сгорел на лету.
Иду по румяной дорожке.
Иволги свищут, рябины в цвету,
белеют на ивах сережки.

Воздух живителен, влажен, душист.
Как жимолость благоухает!
Кончиком вниз наклоняется лист
и с кончика жемчуг роняет.

Мятежными любуясь облаками,
В порыве юном, в солнечном бреду —
Веселыми, широкими шагами
Навстречу ветру по полю иду.

В душе поет восторг безбрежной воли…
Весь мир в лучах! Вся жизнь передо мной!
Как сердце, бьется огненное поле
Под лаской ветра, буйной, молодой.

Весь мир горит, весь мир благоухает!
Срывает ветер шляпу с головы.
Шумит, блестит, отходит, набегает,
Волна высокой, трепетной травы…

Гроза растаяла. Небо ясно.
Трава подернута серебром.
Светло и сыро. Хочу ужасно
Пройти по радуге босиком;

С веселой песнею подниматься
И на верхушку дуги цветной
Верхом усесться и пошептаться
С последней тучкою грозовой!

Я буду радостен и бесстрашен.
Кругом — сияние синих снов,
Внизу — квадратики пестрых пашен,
Зигзаг речонки и пух лесов.

А если радуга вдруг исчезнет,
Бледнея, спрячется в синеву, —
Я с ней погибну в лазурной бездне
Иль в мир надсолнечный уплыву!

С дождем и ветром борются березы.
На крыше мокрой — желтые листы.
Еще души невыплаканны слезы,
Еще живут измятые цветы!

День сердится, как взбалмошный ребенок.
Так рано, бедного, уводят спать!
Дождь ввечеру становится так тонок,
Что можно в парке сумрачном гулять.

Блуждаю в парке. Думаю о дальней.
В сырой траве боровичков ищу
Иль на песке — задумчиво, печально —
Все то же имя палкою черчу.

Была в тот день светлей и шире даль,
В тот день упал увядший лист кленовый…
Он первый умер — дымчато-лиловый,
Весь нежная, покорная печаль…

Он падал медленно; мне было больно.
Он, может быть, не знал, что упадет
И в тихий, слишком тихий день умрет —
Такой красивый и такой безвольный…

Безоблачная высь и тишина…
Голубоватый снег; оцепененье;
Ветвей немых узорное сплетенье —
Моя страна — волшебная страна.