Владимир Москвин - Раз пенёк, два пенёк

— Извини, Андрей, конечно, — виновато улыбнулся Грендельман.

— Проехали, — участковый перешёл к делу, — я думаю, на кладбище её хоронить не стоит. Не нужно никаких надгробий и памятных знаков. Сам разумеешь, не собаку закапываем. Людишки увидят могилу неизвестную, судачить будут, до района дойдёт, не дай Бог. С начальством как объясняться будем?

— Да, я понимаю всё это. Может быть, вон там, на пригорке у пеньков уложим? Хорошо, безлюдно, да и от погоста недалеко, — Грендельман кивнул на заросли ежевики.

— Слышал байку про это место? — вместо ответа спросил старший лейтенант.

— Сказки пьяного Малофея, — презрительно отозвался директор, потом добавил устало, — да хоть бы и похоронен кто там был… ей веселее в компании.

— Значит, решено. С местом захоронения определились. Сейчас поставлю задачу бойцам. Эй, орлы! Ко мне!

Между тем «бойцы» уже вылезли из транспорта и что-то обсуждали вполголоса. Услышав команду старшего лейтенанта, они скорым шагом направились к начальству. Лопату, как винтовку, Панкратыч держал на плече.

Участковый, не теряя времени, начал ставить задачу:

— Так, граждане. У нас в наличии имеется покойник, то бишь — тело мёртвого человека. Судя по всему, признаки насильственной смерти отсутствуют. Следовательно, никакого криминала. Человек, то есть труп его, без паспорта и каких-либо иных документов, подтверждающих личность. В нашем посёлке не проживал, то есть не проживала. Вообще, чёрт её дери, непонятно откуда взялась… взялось. Короче, закопать её надо по-тихому, да и делу конец. Как говорил уважаемый мною товарищ Сталин: нет человека — нет проблем. Вот такая вам шабашка, мужики. Задача ясна?

Панкратыч согласно закивал головой. Но Петя, сведущий в Уголовном кодексе и на собственной шкуре познавший жёсткость советских законов, засомневался.

— Это как так, граждане начальники? Кто ей экспертизу проводил? А вдруг, смерть всё-таки насильственная? Может, этот труп полпосёлка видело? Если, вдруг, откроются какие-то обстоятельства, связанные с гибелью данного человека? Вы-то соскочите, а Синему что будет? Тюрьма?

— Петя, никто тебя сдавать не собирается, — перебил недовольно директор.

Он достал пачку, выдал сигаретку протянувшему руку Панкратычу и закурил сам, явно нервничая.

— Это, — он ткнул пальцем в багажник, — проблема, свалившаяся, можно сказать, с неба. Если ты не согласен нам помочь, то, как говорится: вольному — воля. Без тебя справимся.

— Незаменимых людей нет, — поддержал его участковый, вспомнив очередное изречение любимого Иосифа Виссарионовича.

— Э, никто не отказывается, — Петя не хотел портить отношения с начальством, — лишь бы, не было последствий.

— Последствий не будет! — отрезал Грендельман, — если вы, конечно, сами по пьянке языки свои не распустите.

— Лаврентьич, я за себя стопроцентно уверен, а вот Панкратыч у нас может и сболтнуть лишнего. Дай докурю, сосед — Петя попытался выхватить окурок у напарника.

— Это я могу сболтнуть?! — возмутился бывший плотник, — Наум Лаврентьевич, не слушайте этого каторжника! Ничего тебе не дам, сам курить хочу! Сосед, называется!

— Ладно, хватит собачиться, — прервал перепалку «друзей» начальник, — работать пора! Выгружаем тело!

Панкратыч послушно ринулся открывать багажник, однако напарник его не спешил.

— Ещё один вопрос, — Петя поднял палец над головой, — шкурный.

Грендельман понял с полуслова:

— Каждому по десятке. Расчёт — сразу же по окончании работы.

— Идёт. Но, по старой русской традиции, копателям — выпить и закусить в процессе работы.

— Это будет. Привезу через час, вместе с досками и инструментом. Приступайте, приступайте, время не терпит! — заторопил снова Грендельман.

— Лаврентьич, дай хоть пару сигарет! — выложил своё последнее пожелание Петя.

— Держи, нищета, — директор подал ополовиненную пачку «Космоса», — оставь себе. Так, достали покойницу быстренько! В кустики, в кустики её! Давайте, мужики, арбайтен!

«УАЗик» с начальством укатил, а соседи-компаньоны, перекурив ещё, приступили к работе.

Кабан нацепил тёмные очки, спрятав под них подбитый глаз. Но покалеченный орган осязания основательно портил внешний вид. Примочки, к сожалению, не помогли.

Осмотрев себя в зеркало, бугай пришёл в ужас. Мало того, что нос распух, он ещё свернулся набок! Кабан за свою короткую жизнь поломал немало чужих носов и прекрасно знал, что теперь этот дефект останется навсегда. Вот же сволочи какие, лицо искалечили! Ну, ничего, час расплаты близок. Невелика деревня, никуда не денутся с подводной лодки.