Юлия Рябинина - Только не я

А я сжимаю губы и сдерживаюсь из последних сил, мне-то и смеяться нельзя.

– М-м-м-к-к-к, – отрицаю очевидное.

– А вот и голубки!

Дверь распахивается, и мы застываем на месте. В палату входит доктор.

– Тимофей, у нас для тебя хорошая новость.

Рука Яси вмиг превратилась в ледышку, и я напрягся всем телом. Рвущийся наружу смех, как будто невкусный леденец, растаял и провалился в живот.

– О, как. Меня уже выписывают? – в очередной раз отталкиваюсь от кровати и, не отпуская руки Яси, поворачиваюсь к вошедшему врачу лицом.

– О. Пап, привет.

Отец стоит позади доктора и смотрит на нас изучающе, я сжимаю пальцы девчонки в своей ладони и чуть подтягиваю ее к себе.

– Привет, сын, вот телефон, – он делает несколько шагов по направлению к нам и останавливается на расстоянии вытянутой руки, протягивает мне смартфон. В воздухе витает напряжение, и это чувствую не только я, но и все присутствующие. Хотя нет, не все.

Доктор легко и непринужденно подходит к моей кровати и смотрит на приборные панели компьютерных систем.

– Николай Николаевич, обрадуйте сына, я думаю, эту новость должны сообщить вы.

Че-е-ерт.

«Нет, нет, нет!» – хотелось мне взреветь. Я уже догадался, что за новость, и все в голове быстренько сложилось воедино, и почему Яся оказалась здесь именно в этот момент, я тоже понял.

– Нет, – процедил я сквозь стиснутые зубы, глядя в глаза отцу, – я никуда не поеду.

Меня трясло от злости из-за его поступка: притащил Снежинку для того, чтобы я не смог отказаться.

– Молодой человек, какой же вы упертый, – подал голос докторишка, которого в этот момент я так же ненавидел, как и отца. Они сговорились. – Тимофей, ты должен понимать, что тебе только семнадцать, и у тебя вся жизнь впереди, а жить с таким обширными шрамами на спине нецелесообразно, тем более, сейчас можно исправить практически любой дефект на коже. Разве ты не хочешь выглядеть как прежде?

– Мне плевать, – вырвалось помимо воли.

– А девушке твоей? Ты бы посоветовался с ней. Ведь это не просто несколько незначительных шрамов, которые украшают мужчину, это одна треть обезображенной кожи спины и затылка, – голос докторишки становился все выше и выше, а я в этот момент ненавидел его все больше и больше.

Яська вообще стояла бледная, как мел. Зачем они устроили весь этот цирк?

– Черт, зачем вы это говорите, ведь вы не знаете, что получится?

– Я не знаю? – доктор смотрит на меня поверх очков. – У меня сорок лет стажа в этой профессии, и поверь, я наверняка знаю, что у тебя сейчас под бинтами. Вот только мне непонятно, отчего ты так сопротивляешься? Это все займет несколько месяцев, зато результат будет потрясающий. Деточка, милая, ну, что ты молчишь? Скажи этому упертому барану, что ты думаешь обо всем этом?

И все устремили взгляды на Ясю, а она стоит и, мне даже кажется, что не дышит вовсе. Но спустя минуту гнетущей тишины она поворачивает ко мне лицо и…

– Мне кажется, тебе обязательно нужно съездить, – прошептала она белыми, как снег, пухлыми губами, а следом их растянула фальшивая улыбка.

Яся: Если бы ты знал, как я скучаю.

Глотаю невыплаканные слезы, которые туманят взгляд, и не могу прочесть нормально ответное смс от Тимофея.

Тимофей: Я тоже скучаю, Снежинка, зря уехал, жалею теперь.

Яся: Ты что говоришь? Твой папа так старался, не говори глупости.

Тимофей: Я только из-за тебя сюда приехал.

Я откладываю в сторону телефон и уголками подушки утираю глаза. Я уже целую неделю реву безостановочно. Стоит только остаться одной, и тут же в груди ком тоски образуется и выдавливает скопившееся внутри одиночество слезами.

Смартфон издал характерное тилинь от входящего вызова по вайбер. Громко выдохнув, я закусила губу, взглянула на экран. Тимофей.

Проглотив застрявший комок горечи, нажимаю кнопку «принять вызов».

– Привет, – глухой голос парня прокатывается по мне теплой волной.

– Привет, – отвечаю ему, стараюсь держать голос ровно, чтобы никак не выдать себя.

– Захотелось услышать тебя, – в его тоне слышится ухмылка.

– Надо было сразу позвонить, а не по экрану пятнадцать минут пальцами елозить, – съязвила я, но лишь для того, чтобы скрыть дрожащие нотки в голосе.

– Ды, блин, я все никак не привыкну к разнице во времени, думал, ты занята, – огорченный вздох послышался в трубке.

– Это все мелочи, – моих губ касается легкая улыбка.

А потом мы не смогли прервать свой словесный поток целый час. Тимофей решил рассказать все что его там раздражает и что нравится, о всех людях, что окружают его, да и вообще, как оказалось, он там один из самых непострадавших пациентов, что тоже напрягает его, потому как на него все постоянно косятся, когда он выходит из палаты. Поэтому он решил, что будет вести затворнический образ жизни все два месяца, что ему придется пробыть там.