Анна Лукиянова - Тварь [litres самиздат]

– Я понял, понял, не гони, только это… думаешь, сработает?

– А нет варианта, мой сердечный, чтобы не сработало. Нет такого расклада. Осознаешь? Я предлагаю тебе остаться в ее памяти рыцарем-неудачником. Чтобы она не думала о себе, как о потасканной вещи, а думала, как о случайной, блядь, музе фотографа-мудака. Будешь делать, как я говорю, или твоя карьера закончится, едва начавшись. Жду ее завтра к десяти утра, немного грустную, но влюбленную.

– Как? – чуть не воет Глеб.

– Как хочешь.

Тишина смыкается вокруг Руднева удушающей петлей. Нет у него сегодня больше никаких выходов, кроме того, который обозначила Ирма.

Все приходится делать в темноте: на поиски выключателей в чужой квартире времени нет. Сейчас каждая секунда – в долг. Варя на ощупь находит раковину, рядом с ней – ванную. Шарится в черном гудроне слепого пространства. Ищет, старается. Наконец находит змеевик, карабкается по нему пальцами выше, пока рука не нащупывает лейку. Выкручивает до упора вентиля, в трубах недовольно шипит разбуженный питон. Вода выстреливает под напором, заливает пол и взятые напрокат у кого-то из Ирминых гостей мартенсы.

Варя возвращается за Глебом. Тот скулит. Варя хватается за домашнюю толстовку, тянет на себя. Не выходит. Это в ней мало сил или в человеке слишком много земного притяжения? Пробует рывками. Надрывается, волочет скрюченное тело в ванную, а у самой в ушах скребет лезвием от Глебова воя. Вой катится шипастым шариком, прокалывает коридор, коридор – сдувается. Все сдувается. Выпускает воздух. И оказываются Варя с Глебом заперты в тесном латексном костюме ночи.

– Да заткнись ты! – не выдерживает Варя. В голове проносятся картинки, которые видела когда-то по телевизору: репортаж с места обрушения дома. В кадре марево из бетонной пыли и что-то телесное – обломок человека. Почему она сейчас как будто там? Вдавливается в развалины, просачивается в трещины. Надеется найти живое посреди всего мертвого.

– Руки, руки от лица! Ну че ты упираешься? Совсем больной? Я ж как лучше хочу! Руки говорю, – кричит Варя. Ей очень нужно быть слышнее воды.

Глеб мычит, гакает, рыкает. Варя заливает ему лицо. Глеб булькает. Варя льет. Глеб кашляет. Варя льет. Глеб орет. Варя льет. Глеб отбивается. Варя льет. Глеб захлебывается. Варя льет. Глеб сплевывает. Варя льет. Глеб размягчается. Варя льет. Глеб оседает. Варя льет. Глеб разжимает пальцы. Варя льет. Глеб запрокидывает голову. Варя льет. Варя льет. Варя льет. Глеб смеется. Надрывается смехом. Скребет смехом по кафелю в ванной. Варя рушится, складывается пополам. Ноги отказываются держать. Внизу потоп. Глеб гогочет. Изрыгает смех.

– Еб твою, еб твою, – тараторит хриплый голос в темноте.

– Это ты вот так, да? Еб твою! Хороша! Хороша, девка! Еб твою!

– Узнал?

– Узнал? Тебя?

Снова смех. Рассеянный такой. Ни к чему не привязанный. Ничем не вызванный. Смех-беспризорник.

– Как не узнать-то, скажи? Я только это… не понимал, как оно будет. Но что будет, это знал. Железно знал. А ты вот так решила. Изощ… ну, блядь. Изощ… фу! Изощренно! Вот как!

Заверещал звонок, распугал Глебовы невнятности. Зачем звонок, когда дверь открыта? Приличия какие? Да разве выдерживают приличия испытания ночью?

– Ау, есть кто дома? Черт знает что такое!

– Соседи что ли? Затопили мы их, – еще хохочет Глеб, пропускает смех через мясорубку горла. Ему нынче все истерически весело.

Варя выползает на дверной свет. Распрямляет себя через силу, словно проволоку. Отзывается:

– Тут мы.

– Вы там совсем уже что ли? Вы хоть знаете, что мы ремонт недавно сделали? У меня муж сам все делал. Рома, скажи им!

– Лиюш, ну при чем тут это сейчас?

– При том, Рома, при том!

Варя наконец нашлепывает выключатель. Прихожая расцветает в ламповом свете.

– Господи прости! Черт знает что творится! – пугается соседка и отступает на шаг назад. Упирается в более скромного мужа, который стоит все это время за порогом. Не отваживается входить без приглашения.

Варя приглаживает мокрые волосы. С одежды течет.

– У нас там капает, – вдруг неуверенно говорит женщина в махровом ромашковом халате. – С потолка. От вас. Капает. А у нас ремонт. Рома вот сам делал.

– Лиюш, ну ради бога!

– Скажи им, что я заплачу! – хрипит Глеб из ванной.

– Заплатим, – кивает Варя.

– А что, простите, тут вообще происходит? – первый страх уступает любопытству.

– Лиюш, сказали, заплатят, что ты еще докапываешься? Пойдем давай.