Анна Лукиянова - Тварь [litres самиздат]

Идет, не глядя по сторонам. Знает тут каждый угол: невольно вызубрила за три года. Идет быстро, торопится. Времени с запасом, просто руку в кармане жжет телефон со всеми Глебовыми новостями за семь лет. Варя пикает карточкой, турникет проворачивается, рабочий день начинается с этой самой секунды. Но бизнес-центр еще в полудреме, мигает заспанными лампами, похрустывает позвонками этажей. Варя поднимается на последний, еще пустой этаж. Садится на ступеньки у опечатанной двери и зажигает экран телефона.

Весь воскресный вечер просидела на кухонном полу, размазывая менструальную кровь по линолеуму. Вспоминала. В звуках, в запахах, в подробностях. Ничего не забыла. Семь лет назад мир придумал играть с ней в ассоциации, чтобы память строже помнила. Капелька крови – изнасилование, кислый запах железных монет – Глебово дыхание, чьи-то шаги за спиной – бежать, мужская улыбка – боль в промежности. Варя начинала думать об одном, а заканчивала всегда – Глебом. Даже среди прохожих каждый второй оказывался Глебом: кто больше, кто меньше.

Та летняя съемка семилетней давности намертво прилипла к Варе и тянулась сквозь года, как резиновая. Только Варя решала, что скинула с себя эту заразу, как тут же прилетал очередной флешбек. В гостях кто-то надевал тапочки: такие же носил в тот день Глеб. Кто-то кидал на стол ключи: такие же торчали в замочной скважине на Думской. Приземлишься наконец в настоящее, коснешься носочками земли, не успеешь даже обрадоваться, а тебя снова катапультирует в прошлое.

Каждый день с тех пор Варе было страшно. А вчера страх закончился. Выработал свой ресурс. За семь лет Варя израсходовала его весь. Вот так вдруг. Без предупреждений, мол, осталось 10 %: включить режим энергосбережения? Внезапно стало возможным посмотреть Глебу в лицо. Пока не в живое, а только в пиксельное. Разузнать, как он там за эти семь лет? Лучше ли? Богаче ли? Наглее ли? Такая едкая жажда завладела Варей. Хотелось знать все.

Снова открыла Инстаграм, который накануне пролистала взахлеб, боясь разглядывать. Сейчас не боялась, поняла: страшно было от неизвестности. И чем больше она Глеба заново узнает, тем спокойнее ей будет. Он раньше у нее за спиной стоял, зыбью дышал в затылок. Теперь она его напротив поставит, чтобы на виду был. А для этого все семь лет вскопает заново.

В шапке рабочего Инстаграма с фотографиями девушек разной степени обнаженности висела ссылка на второй аккаунт – личный. Варя пролистала в самое начало. Слово себе дала: вычитать и высмотреть все, даже если станет бить током.

Рабочий день шел тяжело, время издевалось – стояло на месте, как солдат на посту. В маркетинговое агентство, где Варя отбывала четвертый год строго офисного режима, пришел заказчик со свадьбами под ключ. Как обычно: пришел сегодня, а сайт нужен был еще вчера. Варя стругала для сайта контент: где написать, что написать, какую картинку вмазать. Писала про тамаду, а сама вся магнитилась к телефону. Зудило, хотелось есть Глебову жизнь половниками, а получалось только чайными ложками в перерывах. К концу дня уже ненавидела свадьбы, особенно – под ключ. Вылетела на улицу, отыскала глазами ближайшую кафешку и провалилась в безвременье. Очнулась от «Извините, мы закрываемся, оплатите счет». Оказалось: прошло пять часов и теперь полночь. Варя вышла на Московский проспект, вызвала такси и убрала телефон в карман. Больше гаджет рассказать ничего не мог. Варя залпом высосала из него всю информацию: и ту, что Глеб положил специально на всеобщее обозрение – нате, любуйтесь, хвалите, обсуждайте – и ту, что постарался спрятать, да не вышло. Завтра она решит, как распорядиться всем этим, а сейчас – спать. Глубоко, безотрывно, обморочно.

Варя открывает глаза. Комнату не узнает. Должна быть Ирмина роскошная квартира с высокими потолками, а тут какая-то постсоветская конурка. По зашарканному паркету перекатывается тополиный пух: налетело в открытую форточку. Светло, но время не угадать: в Петербурге царствуют белые ночи. Вагоны света, целые товарняки. Варя лежит, не двигается. В голове набухает что-то, давит изнутри на череп.

Вспоминает, как Ирма ее на вокзале встречала. (Первый раз за столько лет увидела двоюродную сестру не на аватарке, а живьем.) С поезда сразу на Невский, чтобы вдохнуть большой город, почувствовать его вибрацию. Вспоминает, как Ирма на собственной машине привезла ее на Рубинштейна, как показала гостиную и Варину комнату. Комната оказалась размерами с двушку в Норильске. Вспоминает, что ничего из увиденного не получалось осознать с первого раза. Сказочная Ирма, сказочный дом, сказочный город. Из реального только она – Варя и документы, которые она приехала подавать в СПбГУ в конце июня.