Павел Назаров - Беглец в просторах Средней Азии

Всё это было хорошо, да мало сулило надежды. Всё зависело от случая, на который можно положиться, но лишь отчасти. Казалось, только чудо могло вывести меня из отчаянного положения.

Бедный старик! И у него были свои злоключения; он был очень несчастен в домашней жизни, чему я был невольным свидетелем. Семейство его состояло из первой жены, уже старухи, двадцатилетнего сына и второй, куда более молодой жены, которой едва минуло пятнадцать лет. Старуха была, очевидно, истеричной и сварливой ведьмой. Она постоянно бранила своего мужа, весьма часто била его, чем ни попадя, и склонна была впадать в припадки настоящего бешенства; унять их мог только её сын. Но однажды вывела из себя и его, и он ударил её изо всей силы, что тут же и уняло бешеную воительницу. Старик же сносил её выходки спокойно и терпеливо. Особую злобу питала старуха к новой жене, которая была едва ли не больше, чем ребёнком, робким и забитым созданием. На неё орали, её колотили и поручали ей самую тяжёлую работу. Если поднималась буря или крепчал мороз, старуха обычно посылала её за водой, а когда несчастная девочка, полузамерзшая, возвращалась с ведром, то как только открывала дверь лачуги, была вновь отсылаема, на этот раз за топливом, то бишь за тем, чтобы тем или иным способом наковырять корневищ сухой травы, набрать ветвей колючего кустарника и т. п. Постель бедной девочки годилась разве только для собаки. Она забивалась в угол за дверью и укрывалась несколькими лоскутами тряпок. А если слишком близко протягивала к огню свои замёрзшие пальцы, то сразу же нарывалась на вспышку ярости старой ведьмы.

Одним поздним вечером, когда было особенно холодно, дул пронизывающий ветер, и всё вокруг погрузилось в сон, безжалостная старуха предприняла особо яростную атаку на девочку: срывая с неё драную одежду, швыряясь всем, что было под рукою, с воплями и бранью пыталась выставить несчастную вон из жилища. Словно побитая собачонка, как напуганное маленькое животное, девочка съёжилась, дрожа, забилась в свой угол и тихо заплакала. Но когда старуха в припадке ярости снова набросилась на свою жертву, сын не смог уже сдержать себя и так ударил мать свою, что та покатилась по избе и затихла на полу. Ночь и следующее утро прошли мирно.

Однажды, когда в доме никого больше не было, я угостил несчастную девочку булкой и горстью изюма. Боязливо оглядываясь вокруг, робко и осторожно, будто дикий зверь, она приблизилась ко мне, схватила предложенное и выпорхнула из дома, дабы спрятаться где-нибудь среди камней и потихоньку скушать своё угощение.

Печальная картина домашнего быта обитателей Торугарта во всей простоте своей живо напомнила мне волшебную сказку детства о Золушке и её злой мачехе, старухе Красный Нос. Отличие состояло лишь в том, что в волшебных сказках люди не кишат паразитами и не испускают такого тошнотворного запаха, как эти две реальные жительницы гор, и детские сказки всегда имеют счастливый конец, но эта бедная маленькая Золушка в реальной жизни своей могла бы ждать своего принца хоть до трубного гласа. Вероятнее всего, она завершит свои дни скорби в холоде и голоде.

Давящее окружение, собственное моё отчаянное положение, холод и недостаток пищи постоянно возвращали меня мысленно в Пишпек, ныне далёкий, к моей любезной хозяйке, к дому, где было мне столь удобно, где природа пышна и щедра и где теперь, после очаровательной весны, всё объято сиянием лета. Жуткий контраст с окружавшей меня арктической пустыней, с её бурями и первобытными обитателями, убежищем средь которых наградила меня судьба! Жизнь здешняя должна быть уподоблена той, что в Европе была в эпоху Великого оледенения, и таковое подобие, как увидим далее, не было чисто умозрительным. Здесь убедился я воочию, что доподлинно есть пределы стремлениям человечества к высотам бытия, и пределы те ясно обозначены. Лютый холод и бесплодие пустыни допускают здесь лишь жизнь первобытную.

Отсиживаться весь день в лачуге было немыслимо, и я пользовался каждым затишьем бури для прогулок по окрестностям. Я занимался исследованиями скал и обнаружил в невысоких холмах средь песчаников слой глинистого сланца и две прослойки угля.

В те редкие моменты, когда солнце пробивалось сквозь тучи, вид озера Чатыр-Куль становился выразителен, хотя оставался мрачен и дик; игра теней и явления в облаках были странны и необычны. Однажды откуда-то из-за гор выросла и навалилась жуткая чёрная туча и разразилась грозой и градом. Дни тянулись, и каждый сокращал надежду когда-либо покинуть столь ужасное место. Но однажды вечером сквозь шум вьюги послышались звуки чьих-то шагов по снегу. Хозяин вышел и впустил в дом двух киргизов, вскоре вошли ещё двое, все оказались контрабандистами; с ними же прибыло пять верблюдов, груженных товарами из Кашгара. Охотно согласились провести меня через границу в лес долины Ат-Баши. Так что в полдень следующего дня, к великой радости моей, покинул я грустную обитель бед и несчастья.