Павел Назаров - Беглец в просторах Средней Азии

Мой эскорт двинулся дальше, торопясь достигнуть человеческого жилья и там укрыться от снежной бури. Я остался наедине с несчастной лошадью, которая тащилась за мною всё хуже и хуже, сдерживая мой и без того медленный шаг, наконец опять зашаталась и упала. Стало ясно, что конец близок: глаза лошади закатились, струйками потекли из них слёзы. Я извлёк остатки от лепёшек, местного хлеба, и попытался скормить их лошади, но те были тверды как камень, и бедное создание даже не могло их прожевать. Удалось растолочь хлеб камнями и скормить в виде крошек. Разыскал также немного сухих стеблей травы, соскрёб последние остатки хлеба. Животное умирало явно от голодного истощения.

Возвратился один из киргизов и привёл для меня другую лошадь. Я уговорил его проследить за моею и попытаться доставить в аул, после того как малость отдохнёт. Однако и новая не смогла увезти меня далеко: шаг её становился всё медленнее, и вскоре я вновь был вынужден спешиться и взять в повод.

Снежный ураган крепчал, лошадь упиралась; ветер, холод и разреженный воздух останавливали дыхание. Временами буря свирепела до такой степени, так слепила, что я всерьёз опасался сбиться с пути и столкнуться с неизбежностью ночёвки под открытым небом, что несомненно означало бы замёрзнуть насмерть. Было уже совсем темно, когда, вконец измотанный, валясь от усталости и голода, пробился я к таможенной станции. Не ел я с самого утра и был полностью разбит как душевно, так и физически.

Поздно ночью прибыл киргиз и притащил седло; сказал, что лошадь моя умерла. На следующее утро, как только вышел я из хаты, он указал на собак, взявшихся бог знает откуда и семенящих в направлении, откуда пришёл. «Все псы в округе нынче бегут к трупу, они-то чуют хорошо, где падаль», – пояснил он. И всё же, как и откуда могут собаки знать о трупе? Ведь до места, где оставил я лошадь, было добрых полтора десятка вёрст.

За ночь выпало много снега, воцарился холод, хотя было уже 9-е июня. По сути, мы пребывали как бы в полярной области с арктическим климатом. Эскорт доставил меня к русской границе и здесь, к моему немалому облегчению, тут же меня и покинул, так как офицер-китаец и киргизские жандармы решили, что лучше не соваться в Ак-Бейит, до коего оставалось ещё восемьдесят вёрст, а дорога вокруг Чатыр-Куля трудна и опасна. Это и спасло меня от передачи моей персоны в руки красной пограничной охраны.

Итак, я остался в Торугарте и нашёл прибежище у бедствующего старого киргиза с его семейством, в версте от того места, где заночевал я по пути из Ат-Баши.

Положение, в котором я теперь очутился, было столь скверным, что трудно вообразить себе хуже. Ни лошади, ни других средств передвижения, или отбытия куда бы то ни было не осталось, и в довершение всех несчастий моих, денежные средства были на грани исчерпания. Не виделось мне никаких способов выбраться из отчаянного положения. Большая высота местности, помимо того, что затрудняла всякое движение, ещё и подавляла нервную систему, угнетала, и я был низведён в самые глубины грусти и уныния.

К тому же всё вокруг, казалось, сотворено было именно для того, чтобы ввергнуть человека в отчаяние. По утрам ненадолго показывалось солнце, снежной метели давая передышку, но к полудню шторм начинался вновь, и ураганный ветер бушевал всю ночь. Горизонт постоянно был закрыт низкими свинцовыми тучами. А снизу, из котловины Чатыр-Куля, будто из огромного кратера, вздымался столб чёрных, зловещего вида облаков, что наползали на нас и окутывали покрывалом из бури и снега, так что самоё душа моя тонула во тьме и отчаянии.

Хибара со щелями в стенах и неплотной дверью не защищала от непогоды. Топлива почти не было, а когда разводили огонь, помещение заполнялось едким удушающим дымом. Всё здесь было грязно и отмечено нищетою. Старый киргиз, хозяин лачуги, был порядочен и чистосердечен, он оказал мне наивозможное гостеприимство. Видя моё безнадёжное положение, он успокоил меня словами о том, что иногда тут проходят контрабандисты, и они могут тайно провести меня мимо красной пограничной охраны в долину Ат-Баши, где я легко смогу укрыться в густом лесу.

«Затем, возможно, ты сумеешь найти кого-нибудь, кто смог бы тебя тайно переправить в Кашгар мимо красных и китайских патрулей. Есть тайные пути, по коим везут опиум, через Кара Теке Даван (Перевал Чёрного Козла), Урта-Су и провинцию Сары-Багиши. Только будь осторожен и не доверяй им, они ужасные разбойники и весьма часто убивают и грабят путников. Конечно же, ты должен ехать ночью, а днём прятаться в оврагах, – говорил он, изо всех сил стараясь помочь мне, – но что бы ни случилось, не отчаивайся, – добавила сия добрая душа, – кудаи га саламис ! (да уповать будем на Аллаха)».