Джеймс Макбрайд - Дьякон Кинг-Конг

Сосиска посмеивался, но, как обычно, заскучал от затянутых историй Пиджака о его приключениях в мире флоры, так что сменил тему. Зато сам Пиджак понял, что беседы с мисс Четыре Пирога о травах, пока они шарятся по пустырям ради сорняков, — один из немногих моментов, каких он ждет каждую неделю с предвкушением, хоть и говорит-то только она одна.

Странной они были парочкой — белая старушка в халате, фартуке и мужских строительных башмаках не по размеру, а следом — черный старикашка в шляпе и клетчатом костюме, пробиравшиеся мимо железнодорожного товарного вагона, заброшенных доков и рельсов в высокие заросли и горы хлама вокруг заброшенных заводов у кромки воды, напротив поблескивающего за гаванью Нижнего Манхэттена.

В ту среду Пиджак, шагая позади, заметил, что движется она неуверенно. Весь прошлый месяц она казалась уставшей и нетвердо стояла на ногах. По возвращении домой она порой просила сходить на кухню и промыть да порезать найденные травы, хоть и не слишком часто. Он, черный, выросший на Юге, следовал неписаному правилу, по которому всегда должен оставаться снаружи. Это его устраивало, ведь он все равно боялся заходить в дома белых. Мисс Четыре Пирога сразу предупредила, что сын, проживавший с ней, — кого он ни разу не встречал (а может, и встречал, да не помнил), — строг и не любит дома чужаков. Пиджак не огорчался, думая — случись что в доме белого человека в любой стороне света, если он, Пиджак, окажется поблизости, то и думать нечего, на чью голову падет молот правосудия. Но за месяцы работы она прониклась к Пиджаку доверием. Справившись с ее поручениями на кухне, он как можно быстрее выметался на двор. В конце концов, он и есть дворовый человек. Мисс Четыре Пирога это, похоже, понимала.

Они забрели на поляну к югу от гавани, заросшую высоким бурьяном, и разделились. Он заметил, что на миг она пропала из виду на берегу. Подошел проверить и нашел ее сидящей на выброшенной кухонной раковине, оглядывающей болото перед собой.

— Я знаю, фитолакка где-то здесь, — сказала она. — Чем мокрее, тем вернее ее найдешь.

— Может, не стоит прожигать столько сил на ее поиски, — сказал Пиджак. — У меня двоюродный брат ею траванулся.

— Смотря какую часть есть, — сказала она. — Что он съел? Корень, стебель или листья?

— Боже, я и не знаю. Давно это было.

— Ну вот, — сказала она. — У меня ноги отнимаются. Плюс катаракты. Ничего не вижу. А фитолакка чистит кровь. Зрение становится лучше. Ноги меньше ноют. Я в любой момент могу съесть почти любую часть.

Пиджака впечатлила ее уверенность. Она поднялась и ступила в болото, он последовал за ней. Они заходили все дальше, ноги погружались в мокрую траву, ближе к океану земля становилась все топче. Несколько минут они искали и набрели на приятные находки: скунсову капусту, клейтонию и папоротник. Но никакой фитолакки. Еще двадцать минут они шли вдоль воды на запад. Наконец им повезло на заболоченном пустыре по соседству со старой лакокрасочной фабрикой, выходившей на воду. Там были сокровища: дикая горчица, дикий чеснок, огромные герани и — наконец-то — фитолакка, местами под полтора метра высотой.

Они собрали столько, сколько могли унести, и медленно двинулись через заросли к дому мисс Четыре Пирога.

Она была довольна уловом.

— Огромная, — говорила она о фитолакке. — Такую большую в магазине не купишь. Конечно, в магазине уже никаких хороших овощей не купишь. Берешь помидоры — на вид красивые, блестящие и красные. Как принесешь домой и надрежешь — внутри сплошь красная каша. Вкуса никакого. Как из этого сделать соус для спагетти?

— Видать, никак, — сказал Пиджак.

— Все уже не то, что раньше, — сетовала она. — Вы хоть раз видели сына не хуже своего отца? Сын может быть выше. Или сильнее. Или шире в плечах. Но лучше? Мой сын сильнее своего отца. Снаружи. А внутри? Тьфу.

— Не припомню, чтобы видел вашего сына, мисс Четыре Пирога.

— А, да видели, он носится по округе, — отмахнулась она. — Хочет заработать легких денег, как прочая молодежь. Легче. Лучше. Быстрее. Больше. Только этого они и хотят. Вечно куда-то торопятся. Ни на что времени нет. Нет чтобы нашел себе хорошую итальянку.

Эта мысль как будто ее отвлекла. Выходя через пустыри на Сильвер-стрит, они пропускали настоящие сокровища, которые, знал Пиджак, она уважала: молочай, горец, дикий чеснок и репей. Но она щебетала о своем и по сторонам не смотрела.

— Я говорю сыну: легких денег не бывает. Всех денег не заработаешь, дьякон. Если хватает на жизнь, уже хорошо.