Джеймс Макбрайд - Дьякон Кинг-Конг

Об этом Пиджак не проронил ни полсловечка, но Элефанти уставился на него так странно, что дьякон почувствовал, будто разболтался, а с белыми это обычно приводило к неприятностям.

— Ну, бывайте! — сказал он и пошаркал по переулку.

Элефанти следил, как Пиджак прошел по переулку, свернул на тротуар и был таков. Он еще не пришел в себя, сердце трепетало от мысли о новой, свежей любви — завораживающей дочери Губернатора, — и вот нате. Негр из цветной церкви в паре сотен метров от его вагона? Негры? И его отец? Он ни разу не видел отца с негром, ни разу. Элефанти что, выжил из ума?

Он поднялся по узкой лестнице к задней двери, вошел на кухню как в тумане, по-прежнему с этими словами в голове.

«Пусть Господь хранит тебя в Своей ладони».

Через два часа с жалованьем от мисс Четыре Пирога в кармане и двумя бутылками на шлакоблоке, будто коронами на голове короля, Пиджак и Сосиска разбирали встречу Пиджака со Слоном.

— У Слона был пистолет? — спросил Сосиска.

— Никакого пистолета! — ликующе сказал Пиджак. Оба бездельничали в подвальной берлоге Сосиски, рассевшись на перевернутых ящиках и попивая мятный бурбон из первой откупоренной Пиджаком бутылки, приберегая вторую — «Кинг-Конга» — на десерт.

— И какой он?

— Свой в доску, партнер! Хороший человек. Чуть ли не силой пытался всучить мне сотню сладеньких долларов.

— Надо было брать. Хотя с чего бы тебе их брать? Это был бы умный поступок, а у тебя на них аллергия.

— Сосиска, его матушка мне уже заплатила. Плюс он помог моей Хетти.

— Почем тебе знать, может, он ее и скинул в воду.

— Сосиска, если и правда счастье в неведении, то ты счастлив. Такой важный человек, как Слон, мою Хетти бы не тронул. Она ему нравилась. Говорит, все время видел, как она ему махала по дороге в церковь и обратно.

— Когда устанешь шевелить извилинами, Пиджачок, позови меня. Может, она увидала какие-то его делишки. Может, что-то знала. Может, он ее ограбил!

— Фильмов ты пересмотрел, — сказал Пиджак. — Не таил он на нее никакой обиды, ни капельки. Она шла к божьему свету, только и всего. И обрела его.

— Это ты так говоришь.

— Она в лучшем мире. Освободилась, она теперь ангел, ей-богу. Я с ней беседую почти каждый день.

— Не будешь ходить с оглядкой, тоже отрастишь крылья. Димс вернулся в дело.

— Я за ним не смотрю.

Сосиска задумался.

— Я вижу его каждый день, продает свою отраву пачками, пока дьявол считает выручку. Он знает, что мы с тобой партнеры. И ничегошеньки о тебе не спрашивал. Ни завалящего словечка. Нервничаю я из-за этого. Он что-то затеял, Пиджачок. Только отвернешься, тут-то он и начнет рубить хлопок да чистить кукурузу. Ты держись подальше от нашего жилпроекта.

Пиджак пропустил все мимо ушей. Встал и потянулся, сделал еще глоток мятного бурбона, передал бутылку Сосиске.

— А ты шевелить извилинами не устаешь, да? Где мой судейский костюм?

Сосиска кивнул на черный пластиковый пакет в углу.

— Сегодня заберу его домой. Завтра пойду и снова свижусь с Димсом. На сей раз пить не буду, потому что не хочу забыть ни слова, что он скажет. А когда с ним поговорю, все перескажу тебе.

— Не будь ты таким круглым дураком.

— Пойду прямиком к нему и скажу: «Димс, я собираю команду и хочу, чтобы ты подавал для нас всего в одном матче. В одном матче. И если после этого больше не захочешь играть, то, пожалуйста, уходи. Я тебя больше не потревожу. Всего один матч». Да он сам будет меня умолять, чтобы я собрал команду.

Сосиска вздохнул.

— Что ж, видать, чтобы понять этот мир, надо хотя бы разок умереть.

— Не мели чепуху, — сказал Пиджак. — Этот мальчишка обожает бейсбол. У него на поле те же повадки, что и у старины Джоша Гибсона. Знаешь Джоша Гибсона? Величайшего кэтчера, что когда-либо выходил на поле?

Сосиска закатил глаза, пока Пиджак превозносил добродетели Джоша Гибсона, величайшего негритянского кэтчера, да как они познакомились с Гибсоном после войны в сорок пятом, и все продолжал без умолку, пока Сосиска наконец его не прервал:

— Пиджачок, сомневаюсь, что ты видел хотя бы половину из тех людей, кого называешь.

— Всех видел, — гордо ответил Пиджак. — Даже сам малехо гастролировал, но мне надо было деньги зарабатывать. Для Димса это не затруднение. В больших лигах он будет лопатой грести. В нем есть огонь и талант. У бейсболиста нельзя отнять любовь к бейсболу, Сосиска. Невозможно. В этом мальчишке есть бейсболист.

— В этом мальчишке есть убийца, Пиджачок.