Шанель Клитон - Когда мы покинули Кубу

– Например?

– По мнению кое-кого из администрации, убийство президента могла организовать группа кубинцев – противников Кастро, чтобы спровоцировать конфликт между странами. Вероятно, им помогало ЦРУ. Или они убили Кеннеди, потому что считают его предателем: он, на их взгляд, не оказывал кубинской оппозиции должной поддержки. В частности, они не могут ему простить провала операции в заливе Свиней.

– Я ничего не слышала…

– От кого? От Эдуардо Диаса? Или от твоего друга Дуайера? Ты знаешь, что о нем говорят? По слухам, ЦРУ с самого начала оказывало Кеннеди противодействие. Дуайер и ему подобные развернули в Южной Флориде целую войну марионеток.

– Эдуардо Кеннеди не убивал. Дуайер тоже. Они в этом не замешаны – ни прямо, ни косвенно.

– Откуда тебе знать? Сейчас вообще никто ничего не знает. Известно только, что президент мертв, а его убийца так или иначе связан с Кубой. В день убийства Эдуардо к тебе приходил. Дай угадаю: они хотят отправить тебя в Гавану? Поэтому ты не можешь поехать со мной в Вашингтон? В Лондоне ты чуть не погибла, хотя там тебе пришлось иметь дело только с одним человеком. А у Фиделя целый штат телохранителей. Думаешь, они тебя пропустят? Думаешь, тебе удастся уйти живой – вне зависимости от того, убьешь ли ты Фиделя или нет?

Слова Ника так перекликаются с недавними словами моего отца, что я теряюсь.

– Не знаю, – признаюсь я, помолчав. – Но лучшего шанса у меня точно не будет.

– Значит, ты уже согласилась.

– Да. Я дала слово.

Ник сжимает край своего чемодана.

– И когда же ты уезжаешь?

– Во вторник утром.

– Со мной попрощаться не собиралась?

– Я не знала, что сказать. «Прощай» звучит слишком трагически.

– Как насчет того, что ты меня любишь?

– Я люблю тебя, но не считаю себя обязанной ради любви к тебе отказываться от всего остального.

– А я-то надеялся, что все наладится…

– То есть что я изменюсь?

– Нет… Не знаю. – Ник садится на кровать и обхватывает голову руками. Потом поднимает глаза на меня. – Вот скажи мне. Если ты приедешь на Кубу и сумеешь убить Фиделя, что ты тогда сделаешь?

– В каком смысле?

– Что будет, когда Фидель умрет? После его смерти ты вернешься сюда? Ко мне? Мы продолжим жить вместе, поженимся, состаримся вдвоем?

У меня в животе собирается ком.

– Я вернусь домой, – отвечаю я слабым голосом.

Как мне ему объяснить, что одна часть меня хочет всю оставшуюся жизнь провести с ним, а другая понимает, что нужно выполнить свой долг? Что, если Фидель умрет, начнется борьба за будущее Кубы, и быть в стороне от этой борьбы я не желаю?

Мужчины уходят на войну, и за готовность пожертвовать жизнью ради своей страны их называют героями. А женщины? Почему замужество и рождение детей должно перечеркивать все наши амбиции? Если мы хотим чего-то еще, если у нас есть еще какие-то способности, почему наша преданность делу не восхваляется и даже не встречает уважения?

Будь у меня две жизни, я бы одну посвятила Нику, а другую – Кубе. Но она у меня одна, и я ею уже распорядилась.

– Что ты будешь делать в случае неудачи? – спрашивает Ник.

– Продолжу бороться.

Он молча достает из кармана маленькую красную коробочку. Я сразу понимаю, что там. Моя мама очень любит этого французского ювелира. Отец дарил ей его ожерелья, кольца, браслеты и серьги, которые мы, уезжая из Гаваны, закопали на заднем дворе нашего дома, чтобы откопать, когда вернемся.

– Открой, – говорит Ник, небрежно взмахнув рукой.

Как будто мое сердце не истекает кровью. Как будто это не последний удар по отношениям, которым не следовало даже начинаться.

Трясущимися пальцами я поднимаю крышечку.

На меня смотрит бриллиантовый глаз кольца. Камень канареечного цвета, огромный – почти на грани вкуса. По бокам сверкают еще два бриллианта. Размер мой.

– Я подумал, тебе вряд ли понравится неброская вещь. Захотел подобрать что-нибудь уникальное.

– Очень красиво.

– Для тебя все равно недостаточно.

– Оно идеально мне подошло. – Я делаю глубокий вдох: – Ты спрашивал меня о моем будущем. А как ты представляешь себе свое?

– Я вижу в нем тебя.

– Но ведь не только, правда? Смерть Кеннеди изменила расстановку сил в партии. Джонсон – не тот человек, который сможет вдохновить людей.

– Да, не тот.

– Тогда кто станет преемником Кеннеди? Кто осуществит твои мечты? У него, конечно, остался брат, но ведь будут и другие претенденты?

Ник кивает.

– Ты не можешь жениться на женщине, которая сотрудничает с ЦРУ, борется с режимом Кастро как двойной агент и посещает коммунистические собрания. Ты сам говоришь, что после случившегося все взгляды направлены на Кубу. Женщина, убившая человека, не годится тебе в жены. Не будь ты сенатором и не имей еще более далеко идущих амбиций, это, пожалуй, не играло бы особой роли. А так играет.