Синтия Д'Апри Суини - Гнездо [litres]

«Мальчик или девочка? Первый? Когда вы ждете? (Стефани всегда слышала вместо «Когда вы ждете?» – «Как же вы живете?» , всегда)». Так что она была готова к раздражающим вопросам, но куда больше ее злило, что все хотели поговорить не только о ребенке, которого она носила, но и о ее непланируемых и нежеланных будущих детях. Полная дикость. Как будто, желая ограничиться одним ребенком, она уже подрывала идею материнства, официально еще даже не начавшегося. Как будто у всех этих чужих людей был какой-то свой интерес в процессе. Как будто родить одного ребенка в одиночку было не от души, так, на полставки. (« Да они просто завидуют , – говорила ей Пилар, мать одного-единственного потрясающего девятилетки, очаровательного умницы. – Хотят убедиться, что ты опять плюхнешься на задницу, едва начнешь спать по ночам. Не задолбалась – не мать, дорогая моя ».)

– Знаете, кто у вас? – спросил фермер, отсчитывая сдачу.

– Девочка.

– Имя выбрали?

– Да, – сказала Стефани с натянутой улыбкой. – Но это секрет.

Она научилась жестко пресекать разговоры на эту тему. Когда она упоминала имена, которые ей приходили в голову (прежде чем пришло то самое, очевидное), все высказывали суждения, основанные на настолько субъективной логике, что выходило совсем чудно: «Мою первую жену звали Ханна, такая сука была»; «У дочки в классе четыре Шарлотты»; «Наташа – это что-то из времен холодной войны, нет?».

Еще Стефани казалось, что, как и многое другое, касавшееся родительства, выбор имени превратился в состязательный спорт. Один чувак на ее курсах по родам все говорил и говорил про свою таблицу с детскими именами.

– У нас три приоритета, – объяснял он изнывавшей от скуки Стефани и погруженной в свои мысли ведущей курсов (она-то и не такое видела). – Имя должно быть уникальным, отражать нашу с женой этническую принадлежность – отчасти британцы, отчасти евреи, и, – он сделал эффектную паузу, – быть благозвучным. Приятным на слух.

– Я знаю, что означает «благозвучное», – сообщила Стефани.

– Мы ориентируемся на имена типа «София», – сказала его жена с суховатым британским выговором, – но оно сейчас слишком уж популярно.

– Оно популярно, потому что красивое, – кивнула Стефани. – Классическое имя в старом стиле.

– Слишком популярно, боюсь, классика теперь в моде, – пояснила жена, сочувственно кладя ладонь на руку Стефани, которая, по ее мнению, явно была неосведомленной бедолажкой.

– В дополнение к трем приоритетам, – продолжал муж, – мы определили квалификационные параметры.

Он перечислил их по пальцам.

– Что происходит, если погуглить имя? Сколько слогов? Легко ли его разобрать по телефону? Напечатать на клавиатуре?

Последнее было уже слишком; Стефани расхохоталась. Больше эта пара с ней не разговаривала.

– Удачи, – сказал фермер, помахав ей вслед. – Это у вас последний тихий День матери, надолго. Пусть муж вас побалует.

Это было еще одно обстоятельство, удивлявшее Стефани, хотя она понимала, что удивляться, в общем, нечему. Все по умолчанию считали, что раз она беременна, значит замужем. Она живет в Нью-Йорке. Вы совсем, что ли? И не просто в Нью-Йорке – в Бруклине ! Она не первая женщина за сорок, рожающая в одиночку, но даже если бы она заводила ребенка с кем-то, кто сказал, что она должна быть замужем? Кто сказал, что она, например, не может жить с женщиной? Ее не просто оскорбляло это почти единодушное автоматическое допущение, оно ее тревожило, потому что она понимала: ее дочери рано или поздно придется столкнуться с такими же бесцеремонными рассуждениями об отце, который… кто знает, что она станет рассказывать дочке об отце, что будет, когда ребенок достаточно подрастет и спросит об этом.

Стефани перехватила пакеты так, чтобы распределить вес равномерно, и двинулась домой. Слава богу, идти было от парка под горку. Ноги ее не подводили, но центр тяжести смещался, и, если она слишком долго ходила с сумками, начинала болеть спина. Надо было завести сумку на колесиках, но скоро она уже будет ходить с коляской.

Стефани все еще бесилась из-за замечания фермера насчет « мужа ». В том, чтобы родить ребенка одной, она не видела никаких проблем; вот только что говорить о Лео и говорить ли вообще. Ближайшие друзья и коллеги знали – ну, в общих чертах. Они знали об их с Лео прошлом; о том, что он ненадолго снова появился; о том, что она с удивлением, но и радостью узнала о беременности; о том, что Лео ушел со сцены.