Рои Хен - Души [litres]

Джимуль. Мечом своим, о витязь, мечом своим препояшь себя по бедру… И когда подойдешь к городу, когда подойдешь к городу…

Гавриэль. Осторожно, ты уронишь бутылку!

Джимуль. Неспешно-неспешно-неспешно… и мир, девица, тебе!

Гавриэль. Что это за песня?

Джимуль. Что-то из былого… Неважно.

Гавриэль. Какая же ты красавица, чтоб тебя разорвало.

Джимуль. Почти такая же, как ты злыдень.

Гавриэль. Это я-то злыдень? Я?

Джимуль. Злодей Аман – просто ангел супротив тебя, о грязный пес, змей ты мой, лев, ты, как куркума, въелся в меня, как хна. Ах… Лехаим!

Я целую его руку. Он гладит меня по животу, пьяный в стельку. Его зрачки далекими ладьями плывут по белому морю его глаз. С улицы пышет жаром, омывающим наши лица.

Джимуль. Один раз у меня был знаменитый раввин, имени его я тебе не скажу. Он поведал мне, что женщина сотворена вся из отверстий, и обязанность мужчины затыкать их все, дабы она стала целостной, а не дырявой. Он и затыкал их, членом, пальцами, всем, что только попалось ему под руку.

Гавриэль. Прекрати сейчас же, ублюдочное созданье, думаешь, я не знаю, что ты хочешь со мной сотворить…

Джимуль. Знаешь, какие женщины нравятся мужчинам?

Гавриэль. Какие?

Джимуль. Женщина, которая ничего от мужчины не требует. И ей необязательно быть красивой. О красивых мужчины грезят, с уродинами спят. За мной, как за прачкой, увиваются больше, чем прежде. Спят ведь не с телом, а с душой. Сколько женщин было у тебя до меня?

Гавриэль. Только жена.

Джимуль. Ты прав, зачем тебе другие женщины. Ни одна не будет любить тебя, как я.

Гавриэль. Хорошо…

Нет, не хорошо. Мне нельзя позволить ему уйти.

Джимуль. Об уроде, который как-то раз по уши в меня влюбился, я уже рассказывала?

Гавриэль. Каком еще уроде?

Джимуль. Вот об этом!

Я указываю на Гавриэля. Он смеется, и я смеюсь.

Гавриэль. Ну-ка, последняя рюмка, пей.

Джимуль. Я больше не могу.

Гавриэль. А вот Гейле и Гедалья как раз пили много вина, разве нет?

Джимуль. Это было превосходное итальянское вино. Кроме того, мы были толстые, в нас все исчезало без следа. А куда теперь это из меня денется?

Гавриэль. Сюда, сюда, сюда…

Он дотрагивается до разных мест у меня на теле. Мы снова смеемся, и он наливает.

Джимуль. Несколько дней назад я нашла доказательство того, что я перевоплощалась.

Гавриэль. Да, какое же?

Джимуль. Я могу щекотать сама себя.

Гавриэль. Каждый может, разве не так?

Джимуль. Ты можешь себя пощекотать, но тебе не будет щекотно.

Гавриэль со всей серьезностью производит опыт. Он медленно, как свойственно пьяным, поднимает руку и щекочет у себя под мышкой, под подбородком, стопу.

Джимуль. Видишь? Человек не может щекоткой довести себя до смеха, до слез, как может защекотать другого человека. А я могу, потому что я – это несколько человек в одном теле.

Я щекочу себя и смеюсь. Потому что это Джимуль щекочет Гедалью. Хотя Гедалья толстый, его трудно щекотать. Нo Джимуль, верно, щекочет Геца, тот маленький, а малые дети любят, когда их щекочут. Хотя и им щекотка доставляет страдание. Гавриэль все еще возится, пытаясь пощекотать себя, и разражается смехом. Я принимаю серьезный вид.

Джимуль. Ладно, иди уже. Довольно я тебя задержала.

Гавриэль. Что это вдруг?

Джимуль. Ты остаешься со мной только потому, что пьян.

Гавриэль. …

Джимуль. Иди, прошу тебя, иди.

Гавриэль. …

Джимуль. Ну что ты встал, будто субботняя свеча?.. Я тебе больше ничего не говорю, не задаю вопросов. Я не держу тебя, уходи.

Гавриэль. Ладно, я ухожу.

Джимуль. Уходишь?

Гавриэль. Да, вот, уже иду.

Мы стоим друг против друга.

Гавриэль. Вот, открываю дверь…

Его рука протягивается к монисту из монет и бусин на моей груди и крадется к разрезу платья.

Гавриэль. Вот, спускаюсь по ступеням.

Его пальцы ползут меж грудей к моему животу, большой палец проникает в мой пупок.

Гавриэль. Спускаюсь, еще спускаюсь…

Джимуль. Я так понимаю, ты идешь в синагогу Ибн-Данан? Так на выход, попрошу на выход. Закрыто сейчас.

Извлекаю его руку из своего платья.

Гавриэль. Как это закрыто? Синагога – закрыта? А если мне хочется немного помолиться?..

Джимуль. Дневная молитва давно закончилась, а время вечерней еще не пришло… Марш домой, к жене и детям.

Гавриэль. Нет-нет-нет, с ними все в полном порядке, чтоб они были здоровы. Я человек верующий, подожду, пока откроют, не хочу пропустить молитву. А пока загляну к торговцу пряностями…