Александру Ивасюк - Половодье

Мурешан, улыбаясь, но совсем не так насмешливо, как обычно, приблизился к Карлику, преклонил перед ним колена, взял его руку:

— Да простит меня господь, но я уважаю тебя больше, чем преосвященного Илария, пастыря нашего и епископа. Молю тебя, прости мою глупость. Я не достоин тебя. — И он поцеловал ему руку. — Я даже осмелился предпринять кое-что против тебя.

Действительно, когда им угрожала расправа, он говорил сообщникам, что Карлик свихнулся, и советовал всем бежать. Теперь он признавал свою вину, восхищался главарем и, пожалуй, побаивался его. Ибо от гнева Карлика никому еще не удалось спастись.

— Иди ты к черту, шут поганый, — брезгливо проговорил Карлик и оторвал руку от его слюнявых губ. Затем спросил посланца: — Как тебе удалось пробраться сюда?

Тот — высокий широкоплечий агент полиции, преданный Месешану, — улыбнулся:

— Я знал от начальника, что тут есть боковая дверца. И там стоял кто-то, но не посмел меня задержать.

— Хорошо, — сказал Карлик. — Теперь расскажи мне все по порядку.

Посланец повторил ему слово в слово сказанное ранее.

— Помощник прокурора, значит, ссорится с Дэнкушем, начальник полиции с Месешаном, главный прокурор с помощником?

— Да. А сверху ясный приказ: порядок и законность!

При этих словах посланец оскалился, а в зале вспыхнул смех.

Карлик поглядел на них, прислушался к крикам толпы снаружи и улыбнулся со скрытым сожалением: «Может быть, мы и не совсем выкрутились. И следствие будет нелегким». Затем устало опустился на стул и сказал:

— Идите и пейте в другом месте. Я хочу остаться один.

Рыжий Матус, вернувшийся со своего поста у виллы Грёдль, первым подошел к Дэнкушу, когда тот выходил из здания префектуры.

— Товарищ Дэнкуш, боюсь, как бы мы не упустили Карлика. Нужно его стеречь, не то он уйдет ненаказанный.

— Ладно, — ответил Дэнкуш. — Прими все меры, какие считаешь нужными.

Ярко-голубые глаза Матуса стали еще голубее, зажглись внутренним светом. С чувством уверенности он отыскал близких ему людей и сказал, чтобы они подобрали отряд человек в двадцать молодых рабочих, «готовых на любые жертвы», и заблокировали все входы-выходы на вилле Грёдль. «Как бы этот негодяй не улизнул, пока мы устраиваем собрания и произносим речи», — подумал он. Будь его воля, Матус раздал бы рабочим оружие и сам пошел бы с ними на штурм виллы, чтобы сразу ликвидировать гнездо бандитов и спекулянтов, открыть амбары с продовольствием и тут же раздать его народу.

Он инстинктивно чувствовал, что Дэнкушу не удалось убедить префекта в необходимости принять срочные меры для ареста Карлика и его банды. В сущности, Матус не верил властям и не мог допустить, чтобы он и его люди играли только роль толпы, оказывающей давление на тех, кто имеет власть. И действительно, интуиция его не обманывала, но он весьма сожалел бы, если его подозрения оказались напрасными. Он жаждал активных действий, хотел лично провести все операции или в крайнем случае принять участие в следствии.

— Послушай, Матус, — сказал ему осторожный Букур, его рассудительный друг, знающий меру в риске, — мы идем, чтоб следить за Карликом, но что делать, если он вздумает бежать? Его банда вооружена, а мы полностью безоружны.

— Нужно и нам достать оружие, — предложил Матус.

— Откуда? У кого оно есть?

— Теперь, после войны, везде есть оружие. И у партии оно есть, я знаю точно. Возьмем от наших, я знаю парней, у которых есть немецкие пистолеты. И коли на то пошло, я сам спрятал дома пистолет-автомат. Не мог же я оставаться с голыми руками в те времена. Приходилось защищаться от разных налетов.

— И ты думаешь, что нескольких пистолетов хватит, чтоб ликвидировать многочисленную вооруженную банду?

Матус пристально посмотрел на него ясными глазами и сказал раздельно, нажимая на каждое слово:

— Если боишься, можешь не ходить. Я хочу знать заранее. Займись торговлей, не путайся с нами.

Букур понимающе улыбнулся, нисколько не обижаясь. Потом спросил почти ласково:

— Кто это «мы», от чьего имени ты говоришь?

— Мы это мы, думаю, вполне понятно. Если же тебе не ясно, то и говорить не о чем. У нас нет времени на дискуссии. Ребята, — сказал он, — кто пойдет со мной к Карлику, вооружившись чем попало? Кто из нас настоящий мужчина?

Букур прервал его: