Александру Ивасюк - Половодье

Мурешан насмешливо посмотрел на него и осмелился сказать:

— Теперь и тебе страшно, Карлик, раз ты заговорил, как на смертном ложе.

Карлик умолк и прошелся по комнате, держа руки за спиной. После долгой паузы он ответил:

— Нет. Мне не страшно, как тебе. Ты со страху готов всех перерезать. На миг такое и на меня накатило, но уже прошло. Теперь я — как ученик. Учусь ждать. А ты — иди…

Оставшись один, он опять задумался, но через несколько минут его снова потревожили. Он оглядывал библиотечные полки и задавал себе вопрос: «Понимали ли хоть что-нибудь сочинители этих книг?» Он сомневался. Когда-то давно он почитывал толстую священную книгу и запомнил лишь небесный гнев, божью месть, разрушенные города и храмы, тысячи убитых, уведенных в рабство… Он глянул на портрет старого барона Грёдля и подумал: «Он и его жена наживали добро, собирали книги, а что они понимали? Что обрели, кроме надменности, которая так и прет с их физиономий? А эта баба, баронесса, которой кто-то химическим карандашом пририсовал усы — это, кстати, не понравилось Карлику, — тоже ничего в жизни не поняла, глупая краля!»

Задумавшись, он не заметил, как кто-то вошел в комнату, и лишь услышал торопливый доклад:

— По углам виллы, через дорогу и позади, на перекрестках, стоят человек восемь. Похоже, подстерегают нас. Что делать?

— Поцеловать их в задницу! Я же сказал, нужно спокойно ждать. Мы ни в чем не повинны, и нам нечего бояться.

Человек вышел, и Карлик снова остался в библиотеке один. Но не прошло и десяти минут, как явились еще двое, а за ними и все, кто ожидал в прихожей.

— Мы с собрания в зале «Редута». Там еще выступают, и нет ни одного, кто не говорил бы о нас. Они требуют выдать им тебя, Месешана и префекта. Всех. Один даже потребовал оружия, чтоб штурмом взять виллу.

— И дали им оружие? Или только пообещали?

— Нет. То есть до сих пор нет, но они словно взбесились. Слышали бы только, как нас честили! Я даже струхнул. Если бы меня узнали, прикончили бы на месте.

— А их главарь выступал? — спокойно спросил Карлик.

— Нет, еще нет. Но скоро должен выступить.

— Кто-нибудь из наших остался там?

— Да. Ботизан. Он у нас новенький, его никто не знает.

— Вот и ладно. Не беспокойтесь! От Мирона из префектуры есть что-нибудь?

— Нет, ничего, разве что префект разговаривал с Бухарестом и вроде бы добился «полного понимания». Месешан сидит в префектуре под охраной квестора. И еще. Префект послал человека за главным прокурором, который на охоте с приятелями, чтобы, значит, он немедленно вернулся.

— Так что же вы молчите, дурачье? — заорал на них Карлик. — Боитесь слово сказать, знаете факты, которые нам на руку, а мне приходится клещами вытаскивать их из вас!

Он не одинок, не загнан. Стоит избавиться от молодого помощника прокурора — откроются шансы на успех. Потому и вызвали главного прокурора. Он тоже опасен, но не связан с коммунистами, как молодой. И Бухарест — достигнуто «понимание»!

— Эй ты! — Карлик хлопнул Генчу по плечу, вновь становясь самим собой. — У нас еще много больших дел. Только главное — глядеть в оба, мы не одни на свете. Мы поведем игру, не беспокойтесь.

Генча улыбнулся, за ним и другие, а кто-то даже разразился громким смехом. Только тот, кто присутствовал на собрании, опустил голову и сказал:

— Тяжело, когда весь город против!

— Положим, не весь, а какая-то часть, другая же часть — за нас. Если бы эти части не грызлись между собой, нас бы давно не было. Вот так-то!

Радость и уверенность в своих силах пробудили у Карлика охоту к борьбе.

— Эх, братцы, если бы они договорились в префектуре, то не стали бы теперь произносить речей, явились бы сюда и поймали бы нас, как птенцов в гнезде. Кто много говорит, мало может. Это верная примета.

«И я говорю больше, чем обычно. За всю жизнь столько не говорил!» — подумал он вдруг.

— Пошли наверх, посмотрим, кто за нами следит.

Они поднялись на высокую башню виллы, открытую со всех сторон, окруженную металлическими и деревянными столбами. Уже стемнело, внизу в серых зимних сумерках расстилался город — высокие здания в центре, колокольни церквей, католический собор со светящимися часами, которые показывали четверть шестого.

Карлик с удовольствием оглядел колокольни, здания и деревья, горы и пригорки, небо с первыми звездами. Правда, темно-красные полосы заката среди бледно-голубых облаков, похожие на кровавый дождь, ему не поправились. Стараясь не глядеть на небо, он опять стал рассматривать город, его город, который пока можно было не разрушать для того, чтобы на его месте расстилалось среди гор «поле Карлика». Он отогнал от себя прежние мысли и глубоко вдыхал острый морозный воздух. «Живем, черт побери», — сказал он себе и еще раз вдохнул до самой глубины легких.