Роберт Глэнси - Мелким шрифтом

Окрыленный успехом, я сидел и ждал, целиком сосредоточившись на двери, и вдруг сотрудник с другого конца комнаты закричал:

— Постойте, я же сидел у окна! Кто, вашу мать, сдвинул мой стол?!

Оскар проводил в кабинете совещание, Я видел, как там все разом загалдели и стали тыкать пальцами в мою сторону, Подошел Оскар и, понизив голос, отчитал меня за то, что я передвинул столы; нельзя так зацикливаться на ерунде, сказал он, вспомни, о чем предупреждал доктор Миллз.

Я дал Оскару слово, что думать забуду про дверь [39].

Потом я сразу пошел вниз, на первый этаж, и обратился к старшему охраннику. Вежливо объяснил, что в коридоре, неподалеку от моего рабочего места, есть блестящая белая дверь; мне лишь нужно знать, как называется компания, владеющая этим офисом, больше ничего.

— Напротив «Шоу и сыновья»? Новый офис? Первый раз слышу. Вы хотите сказать, что в здании, где я служу, открылось новое учреждение, а я этого не заметил?! То естья плохо выполняю свои обязанности — вы на это намекаете, сэр? Или вы шутите? Вас небось Джеф из отдела техобслуживания подослал, да?

— Что — что? — опешил я.

Недоверчиво глядя на меня, он насмешливо ухмыльнулся.

— Шуточка, черт возьми, удалась, сэр, — сказал он и вдруг заявил: — Что — то я вас не узнаю. Пропуск имеется?

Шаря в карманах в поисках удостоверения, я буркнул:

— Я из семьи… Шоу.

Мои слова не произвели на охранника никакого впечатления; он бесконечно долго изучал мое удостоверение и наконец изрек:

— Не очень — то вы на себя похожи. С вами что — то случилось? [40]

Ошарашенный таким поворотом беседы, я выдавил только, что уезжал в отпуск; мне вдруг вспомнилась красавицабарменша, я решил пойти поглазеть на нее и рванул прочь, (Без сучка без задоринки объединив в одно целое две навязчивые идеи.)

Барменша оказалась еще прекраснее, чем врезавшийся мне в память образ, я был настолько сражен ею, что невольно остановился на полдороге к стойке: боялся, что не удержусь и признаюсь ей в вечной любви [41].

Я видел, что она разговаривает по телефону, и тут ко мне подходит охранник — тот самый, с которым я только что препирался, — и требует покинуть бар, потому что я якобы нагоняю на девушку страх.

В общем, не сказал бы, что моя первая трудовая неделя выдалась на редкость успешной [42].

По предписанию врача я взял отгул на несколько дней. Искать дома ключи к таинственным явлениям я уже перестал, Признал, что пытаюсь найти того, кого на свете нет. Веду себя, как наркоман, позабывший название заветного зелья: потребность острейшая, но удовлетворить ее нет возможности, Я отчаянно чего — то жаждал, меня терзало желание — увы, неутолимое. Я метался между Прежним Фрэнком и Новым Фрэнклином, то и дело поправляя себя самого: скажу что — нибудь, а в ушах тут же звучит другой вариант, который на самом деле готов был слететь у меня с языка. Это напоминало русскую матрешку, в которой скрыта целая череда очень схожих, вложенных друг в друга версий, увы, не оправдывающих надежд. Я решил самостоятельно избавиться от этих мучений. Желания искать Прежнего Фрэнка я не испытывал. Мне и так было хорошо. Какое — то время я сдерживал подступавшую грусть, но тут мне встретились три человека. Во — первых Сандра, во — вторых — Даг, и третий, самый странный, — я.

Я смотрел телепередачу. Ведущий объяснял, каким важным звеном в цепочке жизни на земле являются пчелы.

— Без этой крошечной цветочной Афродиты человечеству грозит опасность вымирания, — с улыбкой на лице говорил он.

Камера показала поле, усеянное, точно пульками, мертвыми пчелами, и я почувствовал, как что — то теплое ползет по лицу. Слезы. Я плачу. По этим дурацким пчелам, черт их подери. Слезы лились ручьем, а ведь я, в сущности, так и не понял, чем их смерть может повредить человечеству, просто мне стало невероятно жаль бедных дохлых пчелок. В дверь постучали; Элис откроет, подумал я, но вовремя спохватился: она же уехала вместе со своей начальницей Валенсией — сегодня у них йога. Я быстренько привел себя в порядок и открыл дверь. Стоявшая на пороге дама произнесла фразу, которую я теперь слышал от всех и каждого:

— Не уверена, что ты помнишь меня, Фрэнк.

— Молли? — наугад спросил я.

— Я — Сандра.

У женщины был поразительный нос — будто высеченный из хрусталя, с таким количеством углов и граней, что я остолбенел от изумления. Она улыбнулась, и меня захлестнула волна любви — будто на самом деле именно она моя жена. Сдерживая наплыв нежных чувств, я сказал: