Роберт Глэнси - Мелким шрифтом

Но когда жена сказала, что мне необходима помощь я от отчаяния покорно согласился. Незадолго до того я ходил к врачу, и он решил выписать мне прозак.

Прочитав перечень побочных действий, я решил, что лучше уж терпеть депрессию [171].

Поэтому я был готов испробовать что — нибудь иное.

Жена уверяла меня, что более известного медиума не сыскать.

Его называли «Тот — к–кому — надо-идти со всеми духовными проблемами» [172]. Он уже помог многим знаменитостям.

Я минут десять разговаривал с Грегом и вдруг обратил внимание на его уши. И больше уже не замечал ничего, кроме его раздутых, опухших ушей.

Заметив мой пристальный взгляд, Грег пояснил:

— Я играл в регби. В полупрофессиональной лиге.

— Довольно странно, однако, что у человека, совсем не чуждого тонкому миру духов, такие, гм, искореженные уши, — сказал я.

— Похоже, вы разочарованы. Я имею в виду — во мне.

Я и впрямь был разочарован. Грег никак не соответствовал заявленным условиям. Начать хотя бы с имени: Грег . Очень неподходящее имя. Недостаточно возвышенное. Раз уж он был медиумом для «звезд», то должен был взять соответствующее имя, например Сияние или Радуга . Лучше бы он был обкуренным хиппи, утонувшим в гигантском, набитом виниловыми шариками пуфе. Ничего подобного. Это был коренастый регбист в отутюженных джинсах. Жил в собственном элитном доме. Ни магических хрустальных шаров, ни четок; даже плаката с изображением Че Гевары нет. Грег ничего из себя не строил. Когда что — то или кто — то не соответствует заявленным условиям, я начинаю нервничать. В этом плане я похож на отца [173].

— Вы готовы? — спросил Грег.

Я взял себя в руки: предстояла процедура промывания моих заскоков, с песнопениями, закатыванием глаз и дикой тарабарщиной. Каково же было мое разочарование, когда

Грег, не закрывая глаз и не бормоча невнятицу, произнес:

— Ваш отец — Эдвард Шоу, успешный корпоративный юрист. Ныне покойный.

— Это мне и Гугл сообщил бы, — заметил я противным тоном самодовольного скептика, тыкающего собеседника носом в его несостоятельность.

— Ладно, я понял. — Грег устало усмехнулся. — Ваш брат — Оскар Шоу; он оказал большое влияние на вашу жизнь.

— Кроме того, он мой начальник; все это вам может поведать Гугл и даже наш корпоративный веб — сайт; да, вы правы, но меня, увы, не поразили.

— Что ж, посмотрим, удастся ли мне все — таки вас поразить, — чуть насмешливо сказал Грег. — По неизвестным даже вам самому причинам вы начали разрисовывать общественную собственность граффити. Хуже того, вы принялись подрывать бизнес вашего брата, да и ваш собственный, он же — бизнес вашего отца: вы начали вписывать ахинею в чрезвычайно важные контракты оружейных и фармацевтических компаний. Вы сбились с пути, Фрэнк. Вы совершенно, окончательно заблудились в своей пустой жизни, вы плывете по течению, не имея сил соединиться с теми, кого вы когда — то любили. А жена ваша — законченная стерва.

Если бы я не сидел, то, наверно, свалился бы без сознания. Чувство было такое, будто меня, как сосунка, отправил в нокаут рефери. К. горлу подступила тошнота. В полном одурении я согнулся почти пополам.

Откуда Грег узнал про граффити, про манипуляции с контрактами?

Мой мозг чуть не спекся от напряжения. Та еще задачка, Ведь этому парню решительно негде было выведать про ме» ня такие подробности,

Ни одна живая душа понятия не имела о моих граффиги — это был мой личный пошлый секретик.

Откуда Грег узнал? Я терялся в догадках.

На минуту я стал размышлять в стиле своей матери: «Что, если на свете встречаются люди, способные слышать духов? Я, конечно же, всего не знаю, так с чего я решил, что ине под силу все объяснить? Очень может быть, что рядом снами существуют духи и прочие явления, природы которых я просто не понимаю? [174]»

— Как вы, ничего? — спросил Грег.

— Все в порядке, — соврал я, стараясь придать лицу безмятежное выражение: пусть Грег видит, что я вполне владею собой.

— Вы страшно побледнели, — сказал Грег. — Пойду заварю чаю.

— Но каким образом вам удалось узнать про контракты? — спросил я. — Ни одна душа про это не знает.

— Так, кое — что долетает, — небрежно бросил он с безразличным видом человека, которому до смерти наскучило пользоваться чужими тайнами.