Драгомир Асенов - Биография вечного дня

«Моя тюрьма», — думает Крачунов и закрывает глаза. Тяжелый обруч, кажется, теперь сковывает и грудь. Надо бы чуть приоткрыть фрамугу, чтобы стало светлей и можно было глотнуть свежего воздуха, но у него нет сил. Он опускает голову и пробует вызвать рвоту — тщетно, с губ стекает только липкая горькая слюна. «Уснуть, уснуть», — думает Крачунов, и это навязчивое желание бьется, словно неведомые темные крылья, в его мозгу и туманит сознание, но Крачунов понимает: было бы безумием уснуть именно сейчас, именно в этот день! Трезвость, ясность — вот что ему сейчас необходимо, вот на что он должен рассчитывать до того заветного момента, когда пересечет границу. Конечно, с помощью брата Среброва, проживающего в Крумовграде. Но этот брат вовсе не офицер, во всяком случае он не видел его в офицерской форме. На нем серый костюм в полоску (и у Крачунова есть такой костюм, только он его давно не надевал), тяжелые туристские башмаки с загнутыми кверху, как у мокасин, носками, старомодная шляпа с широкими полями, лихо сдвинутая набекрень.

«Чего это вы так вырядились?» — спрашивает у него Крачунов, которого больше всего поразила шляпа — ее ленты висят точно так же, как у этой, что висит здесь под потолком.

Брат Среброва оборачивается к нему с недовольным видом:

«Нарочно…»

«Вы тоже настроились бежать?»

«Я офицер, в политику я не вмешиваюсь».

Крачунова всего передернуло — этот тип держится точно так же, как и все в окружении полковника Грозданова, и он настораживается.

«Не хватает, чтоб вы отказали мне в помощи!»

Брат Медведя по-прежнему не сводит с него глаз, но взгляд его совсем как у начальника гарнизона: надменный, высокомерный.

«Чего вы ждете от меня?»

«Чтоб вы переправили меня через границу».

Переодетый офицер насмешливо фыркает.

«Куда, куда вас переправить?»

«Довольно!» — рявкает Крачунов и срывает шляпу с его головы (шляпа сама возвращается на свой гвоздь). Но в тот же миг он брезгливо корчится и отшатывается назад — все темя у офицера голое, кроваво-красное, как после ожога.

«Постойте, вы случайно не поручик?»

«Я капитан. Не обращайте внимания на мой костюм, он старый… У вас ведь тоже есть такой костюм?»

«Есть».

«Да, но ваша жена увезла его в Чепеларе».

Крачунов изумлен. Верно, когда жена паковала свой багаж, он обратил внимание, что она и его костюм свертывает и сует в огромный дорожный сундук. «Это я для старшего брата, — смущенно пояснила жена, заметив его недоумение. — Не могу же я припереться к ним с пустыми руками. Ты его все равно не носишь…» — «Бери, бери!» — разрешает Крачунов, хотя ему самому нравился этот костюм.

Брат Среброва сочувственно кивает, прочитав его мысли.

«Мне понравился материал, заграничный…»

«Так вы перебросите меня на ту сторону?»

«Если вы докажете, что участвовали в истреблении тех мальцов».

Переодетый офицер проводит мясистой ладонью по обожженному черепу (такая же бесформенная ладонь и у Медведя!) и гонит его так же, как полковник Грозданов:

«Вон отсюда!»

Крачунов сует руку в карман, чтобы выхватить пистолет и застрелить его, до такой степени он обижен, озлоблен (надо было уложить вас всех до одного!), но вдруг между ними встает Роза, она хватает его за рукав и с укором шепчет ему:

«Я-то считала, что ты умней… Довольно, пойдем!»

«Куда?»

«На виноградник, там зарыты все его драгоценности».

«Мне не деньги нужны, я ищу убежища, мне нужен человек, который приютил бы меня на время…»

Роза тихо смеется, не скрывая иронии:

«Почему же ты не вспомнил об этом еще в ту пору, когда уверял меня, что песенка Гитлера спета?»

Крачунов с размаху бьет ее по щеке — эта женщина не достойна его любви, она эгоистка, каких свет не видал, она только мешала ему, только путалась у него под ногами!

«За что ты меня бьешь?» — спрашивает дочь, у нее слезы на глазах, и Крачунова оторопь берет — выходит, это не жена доктора Енчева, это его собственный ребенок, неизвестно каким образом попавший ему под руку…

«Беги!.. — с раскаянием гладит он ее по головке. — Возвращайся к маме, там вас никто не узнает, никто не тронет… Здесь страшно оставаться, моя девочка, здесь никому не будет пощады! Вот кто-то стучится, кто-то нас разыскивает!»

Крачунов обнимает дочь, прижимает ее к груди, испытывая любовь и жалость, но в дверь действительно кто-то стучит. Встряхнув головой, Крачунов поднимает отяжелевшие веки.

— Вы что, не слышите? Уже десять минут стучусь…