Александр Уваров - Месяц смертника [СИ]

Чего от меня нужно? Тебе? Чего?

Где эта птица? Куда она подевалась?

— Маша! Ну сколько можно звать?!

— Да, Иван Сергеевич…

— Что «да»?! Всё по два раза повторять?

— Так не слышно же…

— Неправда, всё прекрасно слышно. Что у нас в третьей палате? Сколько там больных?

— Пятеро. Комарова выписали вчера под наблюдение…

— Понял. Этого суицидника туда оформи. Воловича позови, пусть он его в душ отведёт и переоденет. Таблетку ему дай, седативного, на ночь, чтобы спал тихо. И один укол завтра. Нейролептика, я Иванычу напишу…

— На сколько оформлять?

— Чего ты меня спрашиваешь?! — снова разошёлся врач. — Как сговорились все сегодня меня злить! Торопов в понедельник придёт — пусть он и решает. Будет хорошо себя вести — дня на три не больше.

Врач заходит в кабинет. Подходит и щёлкает пальцами у меня перед носом.

— Эй, товарищ дорогой! Очнись!

Я вытираю слёзы и поднимаю голову.

— Значит так, — врач присаживается на край стола и печально смотрит на меня. — В общем, парень, дела твои хороши, но не слишком. Дедок этот, который милицию вызвал, жизнь тебе слегка попортил. А те милиционеры, которые тебя сюда доставили, и вовсе тебе её сильно осложнили. Они тут такого понаписали… Эх, трагедия на пустом месте, иначе не скажешь! Короче, отпустить тебя не могу. Никак! Но главное не это. Теперь у тебя, дорогой ты мой, останется в медицинской книжке запись: «проходил лечение…» А с этой записью… Если когда-нибудь тебе понадобится справка из диспансера, на оружие, права или ещё на что-нибудь… Хотя, конечно, в наше время умельцы любую справку рисуют… Институт успел закончить?

— Успел, — отвечаю я.

— Хорошо.

Врач улыбается.

— Вот если б ты от армии косил… Косишь от армии?

— У меня язва. В тяжёлой форме…

— Ага, закосил уже, значит.

Врач протягивает руку и показывает мне два широко разведённых пальца.

— Два, максимум три дня. Не больше. Если будешь вести себя тихо. В понедельник Торопову расскажешь, что были личные причины. С девушкой поссорился или там… В общем, сочини что-нибудь. Только грамотно. Обстановку нагнетать не надо, но и чепуху не надо городить. Причина должна быть серьёзной и убедительной. Ранее склонности к суициду не было, да и сама попытка суицида была спонтанной, в силу неудачно сложившихся жизненных обстоятельств. Понял?

Я кивнул и вытер нос рукавом.

— У тебя что, платка нет?

Я отрицательно помотал головой.

— Дожил, брат. Смотри, в простыни не сморкайся, их и так стирать трудно… У нас в седьмой палате у двоих недержание мочи… Так, в понедельник утром у тебя анализы возьмут. Во вторник после обхода — обследование. Если у тебя и впрямь не заболевание, а… Ну, скажем, временная дурость… Заметь, говорю, что не помешательство, а временная дурость… Если динамика будет положительной и ты наглядно продемонстрируешь полное просветление и всплеск оптимизма, то к среде будешь дома. На работе справку у тебя потребуют?

— Что? Справку?

Я пожал плечами.

— Нет. Нет у меня постоянной работы. То есть, работа… В общем, я на дому работаю. Пишу…

— Что пишешь?

— Статьи, заметки.

— Правда?

Врач посмотрел на меня с удивлением и развёл руками.

— И чего тогда дома не сиделось? Заработался, что ли? Ну ладно, прогулки тоже для здоровья полезны… Значит, справка не нужна. Тем лучше. Тогда поднимайся — и вперёд. Будем, так сказать, возвращать волю к жизни.

Трамвай прозвенел тревожно и, качнувшись, проехал мимо, едва не задев меня раскрашенным сине-белой рекламой бортом.

Я сделал запоздалый шаг назад и, поскользнувшись, едва не упал в стылую декабрьскую лужу, до краёв заполненную смешанной с грязью ледяной коричневой кашей.

— Новый год скоро…

Прохожий осуждающе посмотрел на тающую, плывущую под ногами дорогу и перевёл взгляд на меня.

— …А зимы толком-то и нет. Прямо даже не знаю…

Чего он не знал? И почему обратился ко мне?

Новый год… Действительно, уже конец декабря. Вот интересно…

Прохожий поднял воротник чёрной кожаной куртки, поёжился как будто от знобящего, сырого ветра и побрёл прочь.

К чему вообще эти слова?

…Вот интересно, не правда ли? Последний Новый год в моей жизни. Не «возможно, последний», а точно, определённо последний. Не каждый, далеко не каждый человек так уверен в своём будущем, как я. Да нет, с уверенностью можно сказать, что никто на свете так не уверен в своём будущем, как я. Точно знаю, что это последний Новый год в моей жизни.