Ларри Макмертри - Покидая Шайенн

— Черт, пошли на воздух, — сказал Джонни. — Не могу спать в этой долбаной трясучке. Идем поглядим вокруг.

— О'кей, — сказал я.

Мы надели куртки и вышли в хвостовой тамбур. Ночь была ясной и чертовски холодной. Северный ветер хлестал в лицо. Мы прислонились к стенке вагона и смотрели на проносящуюся мимо нас страну.

— Поезд — это хорошо, — сказал Джонни. — Куда быстрее лошади.

Я следил, как выматываются и убегают назад из-под вагона рельсы, казалось, что скорость не так уж и велика, но постоянство их бега завораживало. Я все поглядывал, ожидая, что вот-вот они прекратятся, остановятся, но они не останавливались. Пронесся мимо нас какой-то городок, сплошь застроенный зерновыми элеваторами, как он назывался, я не знал и никогда прежде не видал в наших краях вплоть до самого Канзаса так много элеваторов в одном месте. В свете луны торчали только их причудливые силуэты. Путешествие — удивительная вещь.

— Вот тут, наверное, делают овсянку для всей земли, — сказал Джонни. — Хорошо, что я не фермер. Лучше ковбойской жизни ничего не бывает. Ни о чем на свете не заботишься.

— Как посмотреть, — сказал я. — А если работаешь на своем ранчо? Заботишься о деньгах, о скотине и много еще о чем.

— Тогда ты не ковбой, а хозяин ранчо, — сказал он. — Я никогда не говорил, что хочу иметь ранчо. Черт, чего это я не взял овчину? Никогда не думал, что в ноябре может быть так холодно.

— Это от скорости.

Уши замерзли, но все равно здесь было лучше, чем внутри болтающегося вагона.

— Мой совет, — сказал он. — Забудь об этом ранчо. И о женитьбе забудь. Поедем лучше на равнины и словим за хвост настоящую жизнь. А когда ранчо достанется тебе, продашь его, и тебе не придется беспокоиться ни о чем все оставшиеся годы.

— Это годится для тебя, — сказал я. — Ты безответственный, как обезьяна. Но ты ничего не достигнешь в жизни.

— На черта быть ответственным? — сказал он. — И вообще, все зависит от того, чего ты хочешь достичь. Я вот хочу стать хорошим ковбоем.

— Кстати, о женитьбе, — сказал я. — Ты мне напомнил, я давно хотел с тобой переговорить. Это серьезно. Я, конечно, понимаю, что у тебя больше прав на Молли, чем у меня, но ты мне ответь: ты на ней собираешься жениться или нет? Один из нас обязан это сделать, факт. Если ты не женишься, то женюсь я.

Он глянул на меня, как на помешанного. Потом рассмеялся, но как-то не слишком уверенно.

— Ничего смешного, — сказал я. — Я все знаю. Я знаю, что ты с ней был. Я тоже, но ты — первый, и это на твоей совести. Теперь один из нас должен что-то решать.

— Похоже, ты всерьез, — сказал он. — А еще похоже, что ты рухнул с дуба. Бога ради, о чем это ты?

— Все проще пареной репы, — сказал я. — Ты уболтал Молли, и она позволила тебе с ней переспать. О'кей. Я тебя не виню, я сам сделал то же самое. Кто бы отказался. Но в ответе — первый, больше других в ответе. Молли — девушка сердечная, с ней так нельзя, и ты это прекрасно понимаешь. Один из нас должен о ней позаботиться, иначе просто свинство. Ты был первый, поэтому — твой выбор.

— Это неправда, Гид, — сказал он. — Ничего подобного, я не был первым. Я всегда знал, что первый был ты. Ты! Нечего на меня валить. Я на твоем месте так никогда бы не сделал.

Тут я смутился.

— Не надо песен. Молли мне сама проговорилась, что я не первый. Чего это ты открещиваешься, чего крутишь?

— Да не был я первым, понял? — сказал он. — А раз это не ты, то первым был кто-то другой. Не ты и не я. До прошлого лета у нас с ней ничего не было. А когда у тебя началось?

— В праздник урожая, ночью, — сказал я.

После этих замечательных новостей мы оба заткнулись минут на пятнадцать. Уши у меня отмерзли окончательно.

— Что ж, похоже, мы ее поймали, — наконец произнес Джонни. — Вот это да. Я всегда был уверен, что первый — ты. А если нет, тогда кто же?

— Ну, не случайный же прохожий, — сказал я. — Она хорошая девочка. Кого же мы проглядели? А?

— Вот черт, — сказал он. — Могли бы сообразить раньше. Наверняка этот сучонок Эдди.

— Быть того не может. Он же просто пустое место. Никогда не поверю.

И тут же вспомнил, как она говорила об этом Эдди, что он единственный подходящий для нее глупец. Выходит, говорила всерьез?

— Точно, он, — сказал Джонни. — Придется его отделать как следует. Чего он липнет? Этот собачник, сукин сын, по пояс в блохах.

— Вот жопа, — сказал я. — Он всегда в говне по уши. Почему она связалась с таким ничтожеством?

— Чумовая она, — сказал он.

Невесело. Этого долбаного Эдди мы оба терпеть не могли.