Титус Попович - Жажда

Прибывшие на побывку раненые со страхом рассказывали о войне в Сербии. К примеру, в одном из домов они обнаружили умирающую старуху. Солдаты даже не обратили на нее внимания, но старуха выхватила из-под подушки револьвер и успела застрелить четырех из них, пока остальные солдаты не опомнились и не прикололи ее. Рассказывали они о сербских партизанах, надевавших собачьи и овечьи шубы. Они прирезывали часовых и похищали офицеров прямо из штабов. Рассказывали и многое другое.

Тодору едва исполнилось восемнадцать лет, когда его призвали в армию, Михай отвез его в телеге на станцию и плакал при прощании. После трех месяцев обучения в Клуже Тодор написал, что его вскоре отправят на фронт. Анна наполнила корзинку всякой снедью и отправилась повидать сына. Клуж напоминал муравейник, в котором суетились одетые в серое, грязное обмундирование солдаты всех возрастов, начиная от безусых парней и кончая седыми стариками. Лишь с большим трудом удалось Анне купить в городе для Тодора шерстяные перчатки и носки, так как пронесся слух, что его полк отправляют в Россию. Шесть дней пробыла она в Клуже, но с Тодором говорила мало. Ее поразил страх, который она увидела в глазах сына. Тодор едва сдерживался, чтобы не расплакаться и не спрятать голову у нее на груди. Возможно поэтому, Анна говорила с ним сурово и резко.

— Из тебя, мама, получился бы неплохой фельдфебель… — сказал ей на прощание с горькой улыбкой Тодор.

Дома все хозяйство легло на плечи Анны. Михай почти все время разъезжал по делам поместья.

Капитан Борнемиза страдал ревматизмом, иначе и он ушел бы на фронт. Пока же помещик облачился в военную форму, затянулся в портупею и старался ввести в поместье военную дисциплину. Однажды ночью, в отсутствие Михая, Анна услышала во дворе крики и верещание свиней. Дочери проснулись и смотрели на нее вытаращенными от ужаса глазами.

— Это цыгане. Они зарежут нас! — в панике завопила вдруг Эмилия.

— Молчать! — прикрикнула на нее Анна. Она открыла сундук, где хранились деньги, выхватила оттуда револьвер, накинула куртку Михая и выбежала из дома.

— Кто там? — спросила она, сгущая голос, хотя в этом не было нужды, — голос у нее был почти мужской.

Не дожидаясь ответа, Анна начала стрелять. Тяжелый револьвер не дрогнул у нее в руке. Кто-то пронзительно закричал.

— Кто здесь? — крикнула Анна и снова выстрелила. Послышался топот ног и скрип телеги. Анна побежала к домику сторожей и, дико ругаясь, разбудила их.

— Дрыхнете тут, будьте вы трижды прокляты, а воры тащат свиней.

— Брось, тетушка Анна. Так мы и полезем на цыганский нож из-за помещичьих свиней.

— Молчать. Пойдите соберите свиней, а то они все разбежались.

Анна стала суровой, молчаливой, чуждой всякой ласки и нежности. Когда ей хотелось приласкать Павла, она делала это тайком от других, словно боялась, что, услышав ее нежные слова, люди перестанут бояться ее. Павлу разрешалось все — валяться в грязи в новом бархатном костюмчике, бить стекла, лазить по деревьям, драться с кем угодно, но горе было тому, кто осмеливался поднять на него руку.

В день, когда стало известно о вступлении Румынии в войну, семья Моц также получила извещение с черной каймой. Тодор пропал без вести в одном из сражений в Галиции. Михай зарыдал, стал биться головой об стол, Анна прослезилась и не разговаривала ни с кем два дня.

Крестьянин из соседнего села, вернувшийся через три месяца, рассказал им об этом сражении. Как лавина, налетели на их часть казаки со свистом и гиканьем, сверкая шашками, и, вытянув вперед пики, они сметали все на своем пути. Тогда Тодор Моц, лежавший на передовой линии, вскочил, бросил винтовку и поднял вверх руки. Больше сосед ничего не видел, так как волна всадников захлестнула все вокруг. Он почувствовал только горячее дыхание вздыбившегося над ним коня, услышал свист, ощутил страшную боль и увидел, как его собственная рука отлетает куда-то в сторону. По мнению солдата, Тодор должен был попасть в плен, если казаки не зарубили его.

Потом наступили еще более трудные времена. Все вокруг были злы на румын, и даже капитан Борнемиза относился теперь к Михаю уже не так хорошо, как прежде, но обойтись без него не мог. В ту зиму приехал повидаться с ними Иосиф. Он сильно постарел и выглядел настоящим барином. Иосиф рассказал, что рядом со станцией Дебрецен продается гостиница.