Игорь Свинаренко - Тайна исповеди

— Вот оно, хваленое капиталистическое рыночное хозяйство — бедных грабить! — так это комментирует сегодня дедушка Райнер, проживший большую часть жизни в сытой, она ж была витриной соцлагеря, ГДР. Таких историй немецкие старики и старухи немало рассказывали, и выходило вроде так, что за трудовой народ вступился тогда фюрер, а больше никто не помог работягам. Коммунисты только глотки драли типа.

Райнер помнит демонстрацию на главной улице их городка. Колонна шла медленно, молча, и только время от времени кто-то орал через рупор:

— Мы голодаем! Дайте нам работу, дайте хлеба!

Еще Райнер вот что помнит:

— 30 января 1933 года к власти пришел Гитлер. Он всем обещал работу, и некоторые ее таки получили. Что будет дальше, к чему приведет политика нацистов — одни не понимали, другим было все равно. Вот так и большинство граждан ГДР в 1989-1990-м хотело поскорей получить западные марки, не задумываясь о том, что будет дальше и чем за это придется платить! — так он это комментирует из сегодняшнего дня.

— На Пасху 1933-го я пошел в первый класс. В школе мальчикам выдали синие фуражки, с козырьком. А девчонкам — бескозырки. И коричневые (!) кожаные ранцы.

В 1934-м, как закончили первый класс, Райнеру в школе подарили поучительную книгу:

— Автором ее, как сейчас помню, был Вилли Фезе (Willi Fehse). Там рассказывалось про некоего коммуниста — его звали Карл Миллер. У того дома висел на стене портрет Ленина, про которого в книжке было сказано, что это — человек, охочий до чужого добра. И вот этого Карла, поскольку он злодей, посадили в концлагерь. А там коммунисты, они ж враги народа, подожгли барак охраны. Люди могли погибнуть! Один добрый вертухай, надо же, чуть не сгорел. Но тут вдруг наш Карл Миллер прозрел, перековался, в нем проснулось доброе начало, он наконец осознал себя настоящим немцем, то есть хорошим парнем — и спас охранника! Это что было такое — адаптированная для детей история с поджогом Рейхстага?

Видите, какой тонкий подход. Ничего, типа, плохого нет в концлагерях, это всего лишь учреждения, где помогают заблудшим, и те могут перековаться, полюбить палача и спасти его, и всем будет хорошо. Где-то мы это уже слышали…

— Тем же летом во дворе школы прошла так называемая Braune Messe, — говорит Райнер.

— Коричневая месса нацистов? Это как черная месса у сатанистов? — переспросил я.

— Да нет же, Messe — это же не только литургия, но и — ярмарка! Туда свезли товары, сделанные на местных предприятиях, — чтоб показать, как при нацистах поднимается экономика. Жить стало лучше, жить стало веселее!

Отчим Райнера, который часто сиживал без работы и перебивался случайной поденщиной, хотел сделать карьеру по партийной линии, в НСДАП. Он вступил в нацистскую группу, которая собирала пожертвования для ветеранов и жертв войны (Первой мировой). За это ему что-то платили. Какая-никакая работа, и к тому же постоянная! Но были и издержки. Приходилось драться, на улице — да хоть с теми же коммунистами, те тоже были боевые ребята и не давали себя в обиду. Как-то в такой вот драке отчиму как пособнику нацистов разбили голову. Но он ничего, оклемался. Потом вопрос с коммунистами решился — кого убили, кого посадили, а кто-то сбежал.

Отчим и пацана приобщал к «правильной» политике — водил в детскую национал-социалистическую группу. Там детишки играли, пели, ходили в походы с яркими вымпелами — легко догадаться какими. Райнер уверяет, что там было реально весело! А еще отчим брал пасынка кататься на авто, на нем его знакомый партиец развозил мороженое по округе. И пацан получал свою бесплатную порцию, а это была редкая роскошь. Иногда отчим брал его с собой, идя в гости к кому-то из друзей-нацистов, и Райнер на всю жизнь запомнил, как два раза ему удалось съесть настоящий обед, какой подают в приличных домах, — а то же в его нищей семье обычно ели просто картошку с хлебом.

Семья, кстати, то и дело переезжала, с одной съемной квартиры на другую — хозяева выселяли их за задержки с квартплатой. Переезжать было легко — вещей-то мало…

И вот что думал Райнер и дети его круга про устройство немецкой жизни? Мысль у них была простая и очень четкая: ребята, да кому вы нужны кроме нацистов? Только фюрер и его партия позаботятся о вас, а больше — никто в целом свете.

— 1 сентября 1939 года вермахт напал на Польшу, — рассказывает мне Райнер.

Мы-то и сами, и без него помним, когда что началось. Но для него это не просто строчки из учебника, а событие из его персональной жизни — он в тот день после каникул пошел в школу! И вермахт ему не чужой, он понимал, что сам будет там служить, когда вырастет, — да так и вышло.