Джесс Лури - Когда деревья молчат

Он хотел пошутить, или, по крайней мере, мы все должны были сделать вид, что это шутка. Когда дело доходило до сверхжутких вещей, которые он говорил, таким было наше негласное правило с тех пор, как я себя помню.

Тётя Джин наклонилась к Сефи, её голос был хриплым и громким, их лица были слишком близко.

– Это напоминает мне твоего дедушку, – сказала она, поведя бровями. – Он тоже был знатным пьяницей, как и твой отец.

Мне это не показалось смешным. Видимо, маме тоже, потому что она ахнула и оттолкнула меня, чтобы вскочить на ноги.

– Джин, мне кажется, тебе пора идти.

Брови Джин так и взлетели.

– Да ты гонишь, что ль, Пегги?

– Сейчас же, – приказала мама.

– Ты всегда умела прощать всё, кроме правды, не так ли? – спросила Джин, вставая. Её лицо было так сжато, что казалось меньше. – Не говори, не чувствуй и приветствуй прошлое в настоящем.

– Оставь себе эту психотерапевтическую хрень, – сказала мама. Она вся дрожала. – Мои девочки не должны видеть, как ты флиртуешь с их отцом, вот и всё. Они обе узнали ужасные новости. Если ты не можешь уважать эту семью, тебе не стоит быть здесь.

– Тише вы, тише, – сказал папа ленивым голосом. Он схватил Джин за руку и попытался её усадить обратно на диван. – Ты же семья. Тебе здесь всегда рады.

Мама и Джин не сводили друг с друга взгляда. Воздух между ними потрескивал. Папа мог бы быть козявкой на потолке, настолько их сейчас волновало его присутствие.

– Кэсси, Сеф, я, пожалуй, пойду, – наконец сказала тетя Джин. Она все ещё сверлила маму глазами. Она не двигалась, возможно, надеясь, что мы попытаемся уговорить ее остаться.

Никто из нас не стал.

Как и никто не остановил её, когда она зашагала прочь. Мы все четверо застыли как статуи, когда хлопнула входная дверь. Только когда машина тронулась, мамины плечи поникли.

– Надеюсь, ты счастлива. – Яд в голосе папы испугал меня. Он смотрел на маму с самой чёрной ненавистью.

– Нет, и уже много лет, – ответила она. – Сефи, Кэсси, идите спать.

Никто из нас даже не стал спорить, что ещё не до конца стемнело.

На полпути вверх по лестнице Сефи схватила меня за руку.

– Поспи сегодня со мной. Пожалуйста.

Сефи обнимала меня в её кровати. Мы обе дрожали, я – так сильно, что стучали зубы.

Мама с папой кричали внизу в гостиной.

– Ты пытаешься трахнуть каждую прохожую!

Папин хриплый голос был тихим гулом, поэтому я слышала только обрывки.

– …повезло… уже не молодая…

Мама перекричала его срывающимся голосом.

– Я могу тебя бросить!

– Сефи, – прошептала я, – я думала, что это Бауэр нападал на мальчиков, но теперь уже не уверена.

– Что?

На этот раз папин голос прозвучал громко и отчетливо:

– Я плачу свою долю. Мы с Бауэром зарабатываем в два раза больше, чем ты.

Я повысила голос ровно настолько, чтобы заглушить голоса мамы и папы:

– Каждый мальчик, на которого напали, ездит на нашем автобусе. Рики, Габриэль, Уэйн, Краб, Тедди. Рики сказал, что слышал щелчки, когда его схватили, такие же, как щелчки, которые издают жетоны Бауэра.

– Тогда ночью Уэйн сказал мне, что это метроном мистера Коннелли, – сказала Сефи и села.

– Если бы Коннелли хотел нападать на парней, он бы не приносил метроном, – сказала я, желая поверить в свои слова. – Это же тупо. И, кроме того, он не такой. А вот Бауэр – да.

Луна светила в окно Сефи, подчеркивая ее глаза. Она собирала воедино обрывки истории.

– Краб пародировал мне этот звук в летней школе. Не было похоже на звон жетонов.

Мама и папа притихли под нами, будто ждали вместе со мной.

– И что это за звук? – спросила я.

Она зажмурилась. Я скорее почувствовала, чем услышала этот звук в её горле.

Цок-цок-цок.

Как будто что-то маленькое пытается вырваться из её гортани.

Услышав это, я почувствовала, как с меня сдирают кожу, как будто мне было больно просто быть живой.

Потому что я узнала этот звук.

Это был тот же самый горловой звук, который издал Гоблин, когда я столкнулась с ним в алкогольном магазине, а затем снова, когда он появился на нашей подъездной дорожке и спорил с папой о своей собаке.

Это не Бауэр приставал к мальчикам. Все это время, с самого начала это был Гоблин, и полиция знала это, но не могла остановить его. Папа ненавидел Гоблина вовсе не потому, что тот уклонялся от призыва, как говорила мама. Он ненавидел его, потому что монстры ненавидят монстров.

– Сефи, если это тот звук, значит, Гоблин нападает на мальчиков. – Слова хлынули из моего рта, горячие и болезненные. – Всё логично. Он часто ездит за нашим автобусом, и все мальчики, на которых напали, ездят на автобусе двадцать четыре. Кроме того, мы слышали, как он пару раз издавал тот же звук.