Джесс Лури - Когда деревья молчат

Потом он показал на дверь в подвал.

– Не ходи туда. В подвалах люди прячут свои секреты.

Я нервничала, спускаясь вниз в субботу утром, но напрасно. Папа был тихим, но не злым. Мама казалась более спокойной, чем когда-либо в последнее время. На лице Сефи играла тайная улыбка. Мы сделали все домашние дела. Папа даже задержался, чтобы сказать мне, что мне не стоит волноваться и Габриэль, наверное, уже дома. Мы расчистили тропу, разложили перегной в саду, подстригли траву.

Когда пришло время ужина, мы все устали, но, казалось, чувствовали одно и то же. Это было единственное исключительное умение моей семьи – относиться к каждому дню по-своему, не оглядываясь на предыдущий. Вчера был плохой день. Сегодня пока что хороший день.

Я даже начала сомневаться в плохом чувстве, которое всё ещё жило во мне. Габриэль, наверное, правда был дома. Утром я первым делом поеду к нему домой.

Жизнь слишком коротка, чтобы ждать и не говорить, что я люблю его.

Это решение ощущалось во мне, как солнце, вышедшее после месячного затмения. Я снова могла дышать. Мы съели остатки торта и мороженого на десерт, плюхнувшись перед телевизором, и смотрели «Лодку любви» .

– Эй, детка, – сказал папа маме, которая сидела у него в ногах и ела ванильное мороженое. – Я забыл сказать тебе, что продал скульптуру.

Она резко обернулась.

– Дон! Это прекрасно. Которую?

– Пока это только концепт. Гигантская черепаха. Один парень в Нью-Йорке хочет, чтобы я такую ему сделал.

Мамина улыбка чуть погасла.

– Он нормально заплатит?

Папа усмехнулся и погладил её по спине.

– Не волнуйся. Он дает мне тысячу долларов на покрытие расходов.

– Наверное, там хватит денег ещё и Сефи на брекеты, – сказала я. Моё мороженое растаяло около шоколадного торта, отчего он стал влажным и сладким.

– Да! Конечно, – сказал он. – Сефи, как тебе такое? Искусство твоего отца купит тебе лучшую улыбку в округе?

Она просияла, её совершенно прекрасные (как я считала) зубы были выставлены на всеобщее обозрение.

– А что насчёт тебя, Кэсс? Каких излишеств тебе хочется на эти деньги?

Я подняла свою тарелку.

– Ещё торта!

Все засмеялись. Вся комната была расслаблена и счастлива настолько, что когда папа предложил устроить ещё одну вечеринку в честь того, что Растлителя Честера поймали, мой желудок едва ли сжался. Телевизор переключился на рекламу, и я повернулась к маме с папой, потому что придумала кое-что получше торта, на что можно было бы потратить деньги: мне нужна была подписка на журнал «Мэд» . Они ещё не купили мне подарок на день рождения. Я ничего и не просила, потому что и так была вечеринка, но если они сами раздают подарки…

Мой рот открылся, чтобы выплеснуть свою идею, когда я увидела, как краска отхлынула от маминого лица, будто кто-то выдернул пробку. Она смотрела в телевизор. Когда я оглянулась, на экране была мама Габриэля. Она всхлипывала.

Сначала я подумала, что это были слёзы счастья. Так они НАШЛИ Габриэля!

Но она была не радостной. Она была сломленной.

– Это должно прекратиться, – сказала она, слёзы так и текли по её лицу, пока микрофон с надписью «ABC News» подталкивали к её рту. Слова снизу на экране сообщали, что это были экстренные новости. – Нам нужно спасти нашего мальчика.

– Что происходит? – спросила Сефи.

– Тш-ш-ш. – Папа сделал погромче. Теперь на экране был сержант Бауэр. Я узнала забегаловку на заднем плане. Люди из «ABC News» приехали в Лилидейл.

– Сегодня днём напали ещё на одного мальчика из Лилидейла, – мрачно и решительно заявил сержант Бауэр. – Это наводит нас на мысль, что человек, которого мы задержали за мелкое нарушение, не тот же самый человек, который похитил Габриэля Уэллстоуна вечером первого июня, как мы надеялись. Лилидейл и его окрестности полностью закрыты. Дети не допускаются на улицу без присмотра.

Сефи схватила меня за лодыжку и держала так крепко, что кожа вокруг её руки стала багровой. Торт превратился в опилки у меня во рту. Я выплюнула его себе на тарелку.

– В этом деле у нас есть два подозреваемых, – продолжал сержант Бауэр, поправляя свою полицейскую фуражку, будто она причиняла ему боль. – Мы расследуем оба варианта.

– Коннелли и Годлин, – сказал папа слишком быстро.

– Это не мистер Коннелли, – ответила я, поворачиваясь, чтобы зыркнуть на папу. Я выплеснула весь свой гнев в его сторону, но этот гнев был смешан со страхом, потому что я не думала, что виноват сержант Бауэр, больше нет, если похитили ещё одного мальчика. Сержант Бауэр должен был работать весь день вместе с другими полицейскими в городе. Разве нет?