Матс Страндберг - Последняя комета

В такой ситуации остается только догадываться, как сильно Тильде не понравилось, когда Томми и Каролин в итоге стали любовниками. И, выходит, не зря она написала ему: «Если то, что я делаю, неправильно, то это ТВОЯ ВИНА».

А когда я сейчас узнала всю предысторию, мне ужасно захотелось поговорить с Каролин, если она действительно живет в отрицании. Поведать ей, как далеко человек, с которым она спит, был готов зайти, как он использовал ее дочь. Однако, обсудив все с Симоном, я решила не делать этого исключительно ради самой Каролин.

Осталось только двенадцать дней, и в противном случае ей пришлось бы провести их в полном одиночестве.

И даже если бы она не смогла порвать с Томми, то ненавидела бы себя за это.

А ее жизнь и так непроста.

Но это вовсе не означает, что мы кого-то из них прощаем. Однако приходится признать, что я не знала, сколько ненависти Тильда прятала внутри себя.

Что же касается дилера, он не мог ее убить. В ту ночь полиция задержала его после беспорядков в городе. Симон сейчас в полицейском участке пытается проверить, не солгал ли он. Но я и без этого верю ему. Мне, пожалуй, не следует говорить тебе, что он «наркоторговец с золотым сердцем», но так все и есть, сколь бы иронично это ни звучало. Он единственный во всей истории не использовал Тильду в личных целях.

Я не знаю, напишу ли здесь еще что-то. Пока мне нечего добавить.

Кроме меня и Марии, в полицейском участке никого нет. За стеклянными перегородками, куда люди еще недавно приходили со своим проблемами, пусто и темно. Автомат с номерными талонами выключен. Никто больше не приносит сюда свои заявления на новый паспорт. Никого не интересуют брошюры о том, как соседский дозор помогает бороться с преступностью.

Мы сидим на скамейке у самого входа и пьем простой полицейский черный кофе. На Марии униформа. С близкого расстояния я чувствую слабый запах ее духов, тот самый, который мое обоняние однажды уловило в квартире Джудетт.

– Я не хочу знать, почему ты спрашиваешь, – говорит она. – Но да, он находился среди тех, кого мы забрали в автобусе.

– И он провел здесь всю ночь?

Мне просто нужно подтверждение.

– Да, – говорит Мария. – Мы дали им проспаться и отпустили на следующий день. – Она наклоняется вперед, ставя локти на колени, и еле заметно качает головой. – Это единственное, чем я сейчас занимаюсь. Выполняю функции няньки.

Она выглядит такой же уставшей, каким я чувствую себя.

У нас не осталось никаких версий, требующих проверки. Я никогда не узнаю, как умерла Тильда. Но мне очень тяжело осознавать, что я ничего не понял, пока она была еще жива. Я ведь считал, что она познакомилась с наркотиками, только узнав о Фоксуорт. Чтобы «провести остаток дней на всю катушку». На самом же деле после новости о комете она просто перестала их скрывать.

Тильда принимала наркотики задолго до нашего с ней знакомства. А я ничего не замечал.

А ведь мы провели массу ночей вместе, лежали, прижавшись друг к другу, так, что ее сердце билось у моей груди. И я видел, что она не могла заснуть. Но списывал все на ее волнение.

«Лицемеры».

Пожалуй, она имела в виду Каролин и Томми, когда говорила это. Но ту ночь они провели вместе. И сколь бы плохо мы к ним ни относились, они ее не убивали.

«Я не могу больше находиться дома. Не выдерживаю».

Сейчас мне известно, что она имела в виду.

«Мне пригодилась бы твоя помощь», – написала она в письме Люсинде.

Та ведь была единственной, кто мог ее понять. Она прекрасно представляла, что значило жертвовать всем ради плавания, знала Томми, практически выросла вместе Тильдой.

Если бы они поговорили, помогло бы это? Изменило бы что-то?

Ничего путного не приходит мне в голову.

Тильда оказалась одна среди хаоса, она была хаосом, во власти гнева и печали. Скорее всего, она увидела что-то, не предназначенное для посторонних глаз, разозлила кого-то нечаянно словом или взглядом. Кто угодно мог убить ее. И мы никогда не узнаем его имя. Было глупо с нашей стороны даже пытаться.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Мария.

Я поднимаю на нее взгляд. В голове все как в тумане, словно сразу после пробуждения от сна.

– Не знаю, – признаюсь я.

Я смотрю на ее коротко подстриженные волосы, аккуратно обрезанные ногти, до блеска начищенную обувь. Униформа сидит на ней идеально.

– Почему ты это делаешь? – спрашиваю я. – Сидишь здесь в роли няньки, я имею в виду. Зачем ты приходишь сюда?