Матс Страндберг - Последняя комета

Мы с Симоном ничего не нашли в Hoppe, но собираемся продолжать поиски. Как только я встретилась с ним, мои сомнения исчезли. Странно, насколько мужественней ты становишься, когда у тебя появляется напарник.

Интересно, как повлияло на меня то, что я так долго находилась в одиночестве? Стала ли я трусихой? Тебе трудно ответить на данный вопрос. Ты знаком со мной не столь долго и знаешь лишь крошечную часть меня. По отдельным сообщениям никого нельзя узнать целиком и полностью. Даже если бы я точно записывала каждую мою мысль. Даже если бы мы встречались. Будь ты тоже человеком.

Завтра утром Симон должен увидеться с Каролин. Возможно, он сможет выяснить что-нибудь новое о Тильде и почему она злилась на Томми.

А после обеда, когда мы уже будем знать результат его разговора с ней, я встречусь с Томми в городе. Я обещала Симону предложить ему для этого какое-то общественное место. На всякий случай. Забавно, правда? Я избегала центра, поскольку не хотела никому попадаться на глаза, но сейчас мне надо идти именно туда, чтобы находиться на виду.

Если это ни к чему не приведет, мы свяжемся с дилером Тильды. Я уже придумала, что мне сказать ему или ей. Однако, надеюсь, это не понадобится.

Мне надо попытаться заснуть. Я поспала какое-то время после фильма, всего полчаса или около того, но когда я проснулась, простыня была мокрой от пота. Это могло произойти с кем угодно. И вовсе не обязательно означает что-то плохое. Но именно так я успокаивала себя, когда только заболела и отказывалась понять, что настоящая беда стучалась в дверь.

P.S. Если верить маме Симона Стине, на пороге смерти все стремятся облегчить душу. Я считала себя не из таких. Но разве сама не занимаюсь тем же самым, когда рассказываю тебе мои тайны? Даже если пишу тому, кого, скорее всего, не существует в действительности?

Р.P.S. Из-за нашего «рождественского праздника» я затосковала по зиме. Хотя сама ненавижу холод. Сейчас мне ужасно не хватает снега, когда все покрыто красивым, белым, пушистым ковром. Мне хочется услышать, как он скрипит под ногами.

Значит, план был таков: а) встретиться с Томми в людном месте; б) сделать это после того, как Симон поговорит с Каролин. Однако Томми позвонил сегодня утром и сказал, что у него не будет возможности увидеться после обеда. Он якобы случайно оказался в наших краях и хотел заехать на машине и забрать меня.

В моем представлении, здесь, в TellUs, я выгляжу довольно умной и красноречивой, но, когда меня застают врасплох, мой мозг, кажется, отключается на несколько секунд. И это в лучшем случае. Порой потом еще долго отказывается работать. Как, например, произошло после звонка Томми. Я не смогла придумать никакой причины для отказа. В итоге промямлила «да». Конечно. Очень хорошо. Просто замечательно. Пожалуйста, не убивай меня.

Я решила записать разговор с Томми, даже если данный фокус не слишком удался, когда я встречалась с Симоном на причале. Я не рассказывала тебе об этом, но тогда меня угораздило уронить телефон прямо перед ним. Будь он убийцей, я, пожалуй, сама попросила бы его расправиться со мной.

Поскольку я пишу это, ты, вероятно, уже понял, что со мной ничего не случилось. Но я ужасно боялась, когда машина Томми остановилась на нашей улице. Воображение уже в деталях рисовало мне кошмарные сцены. Я задаю неправильные вопросы. Томми охватывает паника, и он бьет меня по голове с такой силой, что я отключаюсь. Машина едет в Норру и останавливается у стекольной фабрики.

На самом же деле, когда я села на переднее пассажирское сиденье, Томми отстегнул свой ремень безопасности и крепко меня обнял. Он сказал:

– Я очень обрадовался твоему звонку, и мне нужно было найти возможность поговорить с тобой на похоронах, но там все получилось слишком сумбурно.

Пока мы ехали в сторону города, он рассказал, что все лето посещал сеансы групповой терапии, где обсуждали «кометный страх» (так он это назвал). И встречался с кем-то, очень много для него значившим. Если верить ему, он никогда прежде такого не испытывал.

Мне никогда не приходилось слышать, чтобы он так много рассказывал о самом себе, в особенности о собственных проблемах. Но это ни в коем случае не уронило его авторитет в моих глазах. Я даже испытала некую благодарность к Фоксуорт за то, что она превратила моего тренера в более открытого и разговорчивого человека. Ведь мне особо не требовалось задавать вопросы. Время от времени я замечала, как он косился на меня, стараясь делать это тайком. Словно запрещалось смотреть, насколько худой я стала рассматривать парик у меня на голове. Невероятно тяжело осознавать, что ты одним своим существованием причиняешь другим неудобство, но в тот момент это ощущалось некой защитой. Томми не осмелился бы изучать меня так тщательно, если бы заметил мою чрезмерную скованность, а если бы и заметил, то наверняка решил бы, что причина таится в моей болезни.