Матс Страндберг - Последняя комета

Сегодня утром они снова надели обручальные кольца.

– Ты рассказала все инопланетянам? – интересуюсь я, кивая на ноутбук Люсинды.

Она смеется. Закрывает его:

– Нельзя рассказать все. Но я старалась, как могла.

Она проводит пальцами по крышке. Задевает ногтями наклейку, которая начала отставать по краям.

– Стина уже поговорила с Каролин и Класом? – спрашивает она.

Я киваю и смотрю в сторону. Светящее снаружи солнце ослепляет меня.

– Все прошло хорошо. Но я не знаю, что они сказали. Когда дело касается ее обязательства хранить молчание, Стина непоколебима.

Я снова поворачиваюсь к Люсинде.

– Главное, все прошло хорошо, а более нам ничего и не надо знать, – говорит она.

– Да.

Я согласен с ней. Никаких больше тайн. Никаких версий. Нам нечего больше выяснять.

По-моему, она думает о том же, что я. Время уже перевалило за полдень. Осталось два с половиной дня. Два восхода солнца.

Я ложусь рядом с ней. Чувствую запах стирального порошка, исходящий от подушки.

– Я видела погоду на завтра, – говорит Люсинда. – У них есть еще прогноз на послезавтра. А потом… ничего.

Я подвигаюсь ближе к ней. Чувствую тепло ее тела. Сосредоточиваюсь на нем, пока паника, угрожавшая заключить меня в свои объятия, не отступает.

– Им надо было рассказать, какая погода была бы в четверг, – продолжает она.

– Чтобы мы знали, чего лишимся?

– Да, мне любопытно. Обычно погода меня не заботит, но все равно интересно хоть что-то знать о дне, который никогда не наступит. – Она резко замолкает. – Это странно, по-твоему?

– Понятия не имею.

День, который никогда не наступит. Мир, который перестанет существовать.

– В любом случае, до самого конца будет прекрасная погода. Если тебя это волнует, – говорит она и целует меня.

– Ты еще не закончила проповедь? – спрашиваю я, входя на кухню.

А потом добавляю «извини», когда Стина поднимает взгляд от компьютера. У нее усталые красные глаза.

– Осталось только подкорректировать немного. Но сейчас мне хочется просто все удалить. – Она трет глаза. – Кто я такая, чтобы обращаться к людям в последний час? Кто вообще вправе это делать?

Я снова не узнаю Стину. Никогда не видел ее такой подавленной.

– Все будет хорошо, – говорю я, и это звучит столь банально, что я сразу же сожалею о сказанном.

– Я сильно сомневаюсь. Не уверена больше ни в чем.

Я встаю позади нее и обнимаю за плечи. Она всхлипывает. Прижимается своей щекой к моей и кладет ладони на мои руки. Сразу возникает ощущение, словно мы поменялись ролями. Как будто она мой ребенок, и я должен утешать ее.

Я стою так, пока она не прекращает плакать. Потом я сажусь за стол напротив нее.

– Потренируйся на мне, – говорю я. – Сделаем вид, как будто я кто-то из незнакомых тебе людей. Сейчас я пришел в церковь. Что ты хочешь сказать мне?

Стина улыбается. Вытирает глаза рукавом блузки:

– Ничего не получится.

– Получится.

Она вздыхает тихо:

– Самое трудное – это добиться, чтобы все почувствовали себя как дома. И те, кто верят в Бога, и те, кто нет.

– Забудь об остальных. Что, по-твоему, я должен знать? Я, который не я?

Стина выглядит немного смущенной. Косится на свой экран:

– Я хочу, чтобы ты чувствовал надежду.

– Хорошо. У меня такое же желание. Но как мне это сделать?

– Перестать бояться. Мы не в состоянии помешать происходящему, но мы можем надеяться, что Господь примет нас. Именно это я и хочу сказать, по-моему. Что ждущее нас впереди еще не конец.

– А если мне трудно поверить в это? Что мне делать тогда?

– Тогда я хочу, чтобы ты в любом случае не чувствовал себя одиноким. Нам не избежать общей судьбы, но мы должны достойно встретить ее. И мы, по крайней мере, сделаем это все вместе.

– Вот видишь, – говорю я. – Здесь нет ничего сложного.

Стина улыбается мне. Снова вытирает глаза:

– Спасибо.

– Я стараюсь не ради тебя, а ради себя. Люсинда придет в церковь со своей семьей, и ты не должна ударить в грязь лицом.

– Я обещаю.

Джудетт входит на кухню настолько вовремя, что у меня создается впечатление, будто она стояла в гостиной и слушала наш разговор. Она садится рядом со мной.

– Эмма хочет поиграть в какую-нибудь игру сегодня вечером, – сообщает она. – Что вы думаете?

– Я хотел бы встретиться с Люсиндой, – говорю я.

Стина открывает рот, собираясь запротестовать, но закрывает его снова.

– Я обещаю завтра оставаться дома весь день, – говорю я. – Но мне надо увидеться с ней наедине в последний раз.