Эмма Донохью - Притяжение звезд

Я надела на Айту Нунен свежую ночную рубашку, сняла с шеи цепочку с крохотным распятием и вложила в ее пальцы. Покрыла ее лицо белой салфеткой. И в завершение сложила в пакет ее немногочисленные вещи. В бумажном пакете я нашла состриженные пряди волос – и эта находка меня потрясла. Я представила себе, как ждет ее возвращения все семейство Нунен, муж-шарманщик (когда его известят, что он овдовел?) и семеро детей, которые получат вместо жены и матери пакетик с ее безжизненными волосами.

Следом за Брайди в палату вошел Гройн, напевая:

– Просила же, двоих ! – резко бросила я.

– Извини, – ответила Брайди. – Я смогла найти только мистера Гройна.

Он бросил взгляд на левую койку.

– О, только не говорите, что эта умалишенная окочурилась!

– Миссис Нунен просто бредила, – процедила я сквозь зубы.

Но он пропустил уточнение мимо ушей.

– Выходит, она теперь поет в незримом хоре на небесах. Господь призвал ее, бедолагу, к себе. Таки она метнулась через границу. Она…

– Замолчите! – рявкнула Делия Гарретт.

В кои-то веки Гройн прикусил язык.

Я толкнула к нему пустую колыбель с поскрипывающим колесом.

– Вы не могли бы увезти ее отсюда? Возвращайтесь с носилками и с другим санитаром.

Притихший санитар схватил колыбель и выкатил ее из палаты.

Я измерила Делии Гарретт температуру, пульс и частоту дыхания. Судя по физическим показаниям, она быстро выздоравливала.

Брайди обтерла антисептиком рабочий стол, прошлась шваброй в углу, где виднелись пятна от выделений Айты Нунен, и сменила воду в ведре, чтобы вымыть весь пол.

Все мы сделали вид, что мертвая женщина с салфеткой на лице не лежала рядом с нами.

Спустя, как мне показалось, вечность Николс и О’Шей внесли носилки, боком, как стремянку или стеклянное полотно.

– Матерь Божья! – раздался возглас Мэри О’Рахилли.

Она моргала, прижав ладонь ко рту, словно очнулась после дурного сна.

Николс опустил глаза.

– Прошу прощения, леди…

Я поймала себя на мысли, что Мэри О’Рахилли еще ни разу не видела его металлической маски на лице. Как и Брайди, которая вытаращила глаза. Я сочувствовала ему до глубины души: мужчина был обречен на вечное несчастье находиться среди себе подобных, но отличаться от них тем, что половина его лица скрывалась под медной маской – хотя лучше уж ходить с маской, чем с уродливой рытвиной, которую она скрывала, – придававшей ему сходство с привидением.

Я вежливо обратилась к санитару:

– Приступайте, Николс.

Брайди стояла рядом с Мэри О’Рахилли, обняв ее за плечо и что-то шепча ей на ухо. Наверное, рассказывала, что случилось с Айтой Нунен и как это бывает: заснуть рядом с живой, а проснуться рядом с мертвой.

Санитары с легкостью переложили труп с кровати на носилки, даже трясун О’Шей смог это сделать без труда, несмотря на тремор. Интересно, что ему повредили на фронте – руки или мозг? Очень многие солдаты, включая моего брата, вернулись с войны покалеченными, причем у них на теле не было ни единой царапины, но их мозг поразили незримые увечья.

Все перекрестились, когда санитары вынесли Айту Нунен из палаты.

После долгой паузы Брайди спросила:

– А что у него с лицом ?

Пожав плечами, я отозвалась:

– Война.

– Но что-то уцелело – ну, под маской?

– Не могу тебе сказать, Брайди.

Я сняла медкарту Мэри О’Рахилли, чтобы вытащить из стены разболтанный гвоздь: ведь я еще не занесла в свой скорбный список Айту Нунен. Потом вынула из кармашка часы и стала искать свободное место среди царапин, испещрявших серебряный диск. В моем мартирологе уже не хватало места, и луны недавно умерших набегали на луны ранее умерших или на полумесяцы и черточки, символизирующие младенцев, умерших после или до рождения. Я аккуратно стала царапать кончиком гвоздя крохотный кружок для Айты Нунен, но гвоздь скользнул и вместо ровной окружности изобразил острый клювик. Я зажала часы, словно собралась на ощупь следить за их тиканьем. Письмена, обозначавшие моих мертвецов, бились о ладонь, проносясь сквозь меня, точно поток звездной пыли.

В глазах у меня вдруг потемнело, и на секунду я испугалась, что с моим зрением что-то не то. А потом поняла, что в отделении просто выключился свет.

Мэри О’Рахилли громко ахнула.

– Снова отключили, экономят энергию, – спокойно пояснила я. – Прошу прощения.