Эмма Донохью - Притяжение звезд

В следующую паузу между схватками я снова вымыла руки и разложила все, что могло мне понадобиться для принятия родов: перчатки в тазике с раствором двуйодной ртути, тампоны, ножницы, шприц с хлороформом и еще один – с морфином, иглодержатель и иглы, хирургические нитки…

Делия Гарретт издала новый звук – тихое рычание.

– Готовы тужиться снова?

Она яростно закивала.

Я забрала у нее ингалятор. Теперь надо было ждать, когда она подаст мне знак.

Тут мне пришло в голову, что в отличие от обычных больничных кроватей в родильном отделении наши походные койки не оборудованы перилами в изножье. А без них мне придется развернуть Делию Гарретт и положить так, чтобы ее голова оказалась с противоположной стороны.

– Вы можете развернуться головой к изножью кровати?

Глядя на меня безумными глазами, она прохрипела:

– И как это поможет?

Я поставила ее подушку вертикально у изголовья.

– Когда начнутся схватки, упритесь ногой в подушку и тужьтесь, хорошо?

Я отшвырнула в сторону простыни и одеяла. Потом свернула длинное ручное полотенце кольцом и набросила его на стойку железной койки.

– И посильнее тяните за это полотенце…

Делия Гарретт повиновалась, тяжело задышав.

Я задрала ее ночную рубашку и, согнув ей правую ногу в колене, уперла пятку себе в живот, чтобы получше видеть происходящее.

Я не заметила, как Брайди вкатила в палату колыбель на колесиках. Она была белая как полотно: собиралась упасть в обморок, переутомилась или просто волновалась?

Догадывалась ли она, придя сегодня утром в больницу, в какое именно отделение направит ее сестра Люк?

– Спасибо, Брайди. А теперь бегом за доктором Маколиффом.

Она опять пулей выбежала из палаты.

Этот медик еще рассердится, если ему придется стоять около роженицы и терпеливо ждать, схватки за схватками, когда наступит решающая фаза, но уж лучше смириться с его раздражением, чем с долгим отсутствием.

Очередные схватки заставили Делию Гарретт истошно завизжать.

– Лучше глухо стонать, – напомнила я ей, – стоны помогают процессу.

Встав на колени на краю кровати, я наклонилась над Делией Гарретт и прижала бедро к ее пояснице, чтобы у нее был упор в момент потуг. Она сильно обхватила полотенце руками, так что ее кисти казались затянутыми белыми жгутами. Когда она задержала дыхание и начала тужиться, наступила тишина, ничто не могло сравниться с этой тишиной. И я поймала себя на мысли, что ни за что не променяла бы свою работу ни на какую иную.

– Ррррр, – это был уже звериный рык.

– А теперь отдохните немного, переведите дыхание, – посоветовала я.

Я нащупала ее пульс и удостоверилась, что пульсовое давление не слишком высокое.

– Обед! – Но я не узнала прозвучавший за моей спиной голос. – Извините, что так поздно.

Я отдернула вниз ночную рубашку Делии Гарретт и, обернувшись к двери, увидела знакомую разносчицу с лиловым родимым пятном, которая держала три подноса с тарелками.

– Не сейчас! – рявкнула я.

– Я просто поставлю их тут… – начала та.

– Оставьте за дверью !

В палате не было ни единого свободного места – ни на притолоках шкафов, ни на рабочем столе, а если тарелки с обедом оставить на полу под дверью, на них обязательно кто-нибудь наступит.

Разносчица исчезла.

Подавив раздражение, я обратилась к Делии Гарретт. И увидела в ее глазах боль: близилась очередная волна.

– Прижмите подбородок к груди, – скомандовала я, – напрягите живот и тужьтесь. Упирайтесь ногой в подушку и тяните за полотенце.

Что мне сказала Айта Нунен, когда поступила сюда на прошлой неделе, будучи еще compos mentis ? [14] В здравом уме и твердой памяти (лат.). Поначалу она меня к себе не подпускала, потому что все прошлые разы, когда она рожала, роды у нее принимала соседка по прозвищу Бабуля. У Бабули, как она выразилась, была легкая рука. А у меня легкая рука?

Меня так и подмывало заметить, что зато я имею три диплома и девятилетний опыт работы в этой больнице. Но благополучный исход поединков с пациентками наполовину зависит от умения акушерки развеять их страхи, поэтому, глядя тогда в воспаленные глаза Айты Нунен, я поклялась ей, что у меня тоже очень легкая рука.

Я снова задрала вверх ночную рубашку Делии Гарретт, чтобы получить обзор получше, обхватила левой рукой ее правую ногу и высоко подняла. На сей раз она не проронила ни звука. Только лицо густо покраснело.

Между ляжками, в средоточии ее лиловатого зева виднелась темная кочка.