Владимир Мазурин - Дурные деньги

Ниночка почувствовала, как внутри у нее что-то горько и безнадежно сжалось. Парень нравился ей, и, если бы это было возможно, она поехала бы с ним куда угодно — в Сибирь, на Север, на край света.

— Что же ты молчишь? Мне скоро выходить.

Ниночка стихла, поскучнела, некоторое время глядела в неопределенную точку за стеклом.

— У меня парень есть, — выговорила она наконец.

— Ну, извини тогда, я ведь не знал.

Прикусив губу, чтобы не заплакать, Ниночка отвернулась к окну и больше уже не смотрела на Георгия. Вот сейчас он уйдет, и останется с ней рядом пустота — та холодящая душу, жуткая пустота, которую она пережила впервые в один из недавних вечеров и которую ощутила, как ощущает человек близость пропасти.

На остановке у Порошина шофер притормозил, и Георгий налегке выпрыгнул из автобуса. Пропуская его, он улыбнулся Ниночке и помахал ей рукой. Она не ответила ему. Автобус, напрягая мотор, быстро набрал скорость.

Мимо бегут перелески, поля, деревни. Все это видано не раз, а виданное неинтересно. Езда укачивает, погружает в дремоту, и сквозь нее в отдаленном уголке памяти брезжит зыбкое воспоминание. Оно возникает само по себе, помимо воли, потому что воля дремлет, усыпленная плавным ходом машины…

Большой деревянный дом с красивыми голубыми наличниками стоит на пригорке с краю деревни. В боковое окошко видно поле, оно начинается в десяти шагах от дома. В передние окна поверх кустов сирени подолгу глядит солнце. За кустами сирени дорога, идущая вдоль деревенской улицы, за дорогой — огород, в нем растут яблони, кусты смородины и крыжовника. И еще — у самого частокола — черемуха. В углу огорода — баня, а свободное пространство занимают гряды, на которых растут огурцы, помидоры, лук, чеснок, морковь, свекла. За всем этим с любовью ухаживают мать и отец. Частенько, выйдя из дома, Ниночка видит их в огороде — они окучивают, поливают, полют, прорежают. Ниночка — деваться некуда — бежит к ним, прихватив с собой скакалку.

«Мама, что вы делаете?»

«Полем, доченька, полем».

«Я тоже хочу полоть».

«Что ты, доченька, ты еще маленькая. Вот вырастешь…»

«Смотри, платье не испачкай», — предупреждает отец.

Платье на Ниночке беленькое, в горошек, новое совсем платьице, а потому самое ее любимое. В нем она чувствует себя легко и свободно, вот-вот у нее вырастут крылышки и понесут ее по воздуху.

Вдоль огорода, к бане, ведет тропинка, а перед входом в баню — вытоптанная площадка, на которой хорошо прыгать через скакалку. Увлекшись, Ниночка задевает ногой куст крапивы, которая выросла за углом бани. Ей больно, и она, поглаживая ногу, плачет.

«Что с тобой?» — бежит к ней мать.

«Крапива… ужалила…» — хнычет Ниночка.

«Вот мы ее сейчас! — грозится мать. Она голыми руками выдергивает крапиву и отбрасывает ее прочь, за частокол. Прижимая к себе дочь, она приговаривает: — Не плачь, не плачь. Разве мы дадим тебя в обиду? Ишь она, крапива!..»

Ниночка успокаивается.

«Иди погуляй на улице, — провожает ее мать к калитке. — Вон Светочка бегает, поиграй с ней».

Светочка — соседская девочка, с которой Ниночка нередко играет. У нее скакалки нет, и они договариваются играть по очереди. Начинает Ниночка, и у нее ловко получается — и на обеих ногах, и когда она поочередно меняет их. Коротко щелкая, скакалка сбивает остатки пыли с тропы, выметенной ветрами. Вдруг сзади раздается звонок, Ниночка пугается и отскакивает в сторону. Мимо, не обращая на подружек никакого внимания, проезжает велосипедист.

«Теперь я», — тянется за скакалкой Света.

Ниночка отдает скакалку, хотя ей обидно отдавать, — ведь не сама же она сбилась, велосипедист помешал.

Света начинает прыгать, а Ниночка отходит в сторонку, наблюдая за подружкой. Проходит минута, другая. Света улыбается чему-то своему, а Ниночке кажется: это она над ней смеется. Мол, ты постой, постой, а я буду прыгать, пока мне не надоест. Ниночка не выдерживает, подходит к подружке и требует отдать скакалку.

Света недоуменно хлопает ресницами, потом в сердцах кидает скакалку Ниночке в ноги. «У-у, жадина-говядина!»

Держалки несильно ударяют по щиколотке, Ниночка делает вид, что ей больно, и начинает плакать. Мать выбегает из огорода и устремляется к дочери: «Что с тобой? Кто тебя обидел?» Света убегает домой, а Ниночка, чтобы оправдать свои слезы, жалуется на подружку.

«Вот я ее! — грозится мать и, обнимая, успокаивает дочь: — Не плачь, не плачь. Разве мы дадим тебя в обиду?..»