Владимир Мазурин - Дурные деньги

— Ну что ж, пошли, — сказал отец, и они поначалу шли молча, потому что все слова были уже сказаны накануне, в городе.

Рядом с дорогой трещали кузнечики, и, когда Ниночка, чтобы не идти по пыли, сворачивала на обочину, они прыгали из-под ног во все стороны, маленькие, серенькие, совсем незаметные в траве.

В перелеске им попались грибы — и какие! — белые. Отец стал собирать их, а Ниночка равнодушно смотрела, как он наклоняется, с корнем вырывает очередной гриб и кладет его в сумку.

— Клава, гляди какой! — показал он жене одну из своих находок, и та стала помогать ему, обходя кругом березы, заглядывая под молодые елочки.

Пожухлая трава скучно шуршала под ногами, и этот приглушенный, однообразный шелест, представлялось Ниночке, будет сопровождать теперь все ее дни, окрашенные так же тускло и меркло, как земля вокруг, как небо, затянутое полупрозрачной пеленой облаков.

— Смотри-ка, у самой дороги… — Отец открыл сумку и показал дочери собранные грибы. — Заняты сейчас люди, не до грибов им.

Господи, да неужели люди еще живут здесь!

Потихоньку двинулись дальше: отец с матерью — по дороге, Ниночка — по обочине, то и дело бесцельно сворачивая в сторону и слушая тот самый шелест травы под ногами, на который она обратила внимание в перелеске. К вчерашнему трудному разговору не возвращались не потому, что все было сказано, — берегли, видимо, до дому. О том, что родители долго не успокоятся, Ниночка поняла по глазам матери. «Может, мне поговорить с ним? — спросила она. — Я мать все-таки…» — «Если я его увижу, я ему глаза выцарапаю», — пообещала Ниночка и, когда говорила эти слова, действительно верила — выцарапает. Нет, надругался он над нею не тогда, в майском леске, а позднее, безмятежным летним вечером — таким безмятежным, что хоть криком кричи…

Когда Ниночка поняла, что произошло с ней что-то неладное, она рассказала обо всем Люське. Та ее — словно обухом по голове:

«Да ты же беременна, дурочка!»

Что-то внутри у Ниночки опустилось, а тело вдруг стало как будто чужим. Чтобы не упасть, она села на кровать.

«Что же мне делать?» — пролепетала она.

«Витька, что ли?» — грубо спросила Люська.

«Витька».

«Давно у вас началось?»

«Недавно. В мае».

«Вот так недавно! — нехорошо усмехнулась Люська. — Чего же ты раньше-то молчала?»

Ниночка со страхом и надеждой смотрела на Люську. В глубине души она верила: подруга не оставит ее в беде, поможет найти выход из безвыходного положения — и немедленно, сейчас же. Отсрочки она не допускала, потому что неизвестность пугала ее больше всего. Что же ей делать? Как быть?

Люська вертелась перед зеркалом — примеряла только что купленный новый купальник. Она рассматривала его, как завоеватель рассматривает свои новые доспехи. Распахнутый халат ее развевался, обнажая хищное, гибкое тело.

«Ты вот что, — наконец заговорила она, не отрывая взгляда от зеркала, — ты скажи обо всем Витьке. Если он не последняя свинья, он женится на тебе. Другого ничего не придумаешь, если уж попалась».

«А если откажется?»

Люська ничего не ответила, только дернула плечом и ухмыльнулась.

Вечером того же дня Ниночка встретила Витьку у сада.

«Ты чего не на танцах?» — удивился он, ставя мотоцикл на подножку.

«Поговорить надо».

«Ого! Что-то серьезное?» — еще больше удивился он.

Ниночка кивнула.

«Говори».

«Не здесь, — оглянулась Ниночка на идущих мимо людей. — Пойдем куда-нибудь».

Тесным переулком они вышли на малолюдную улицу, застроенную деревянными домами.

«Ну, давай, чего резину тянуть…»

Ниночка никак не могла собраться с духом и начать разговор. Заранее приготовленные слова оказались негодными, а новые не находились.

«Так чего у тебя?»

Витька шел рядом с ней в распахнутой кожаной куртке, большой и беззаботный. Волосы лохматились на его голове, руки он держал в карманах затертых, словно приросших к коже джинсов.

«Ты знаешь… я… забеременела», — с трудом произнесла Ниночка.

«Чего, чего? — Витька сделал вид, что не понял ее. — Может, ты того… привираешь…»

Ниночка отрицательно покачала головой. Некоторое время они шли молча, и Ниночка вдруг почувствовала, что Витька как будто отдалился от нее в пространство.

«Ты хочешь сказать, что от меня забеременела?»

Витька независимо смотрел вперед, не меняя своей подчеркнуто независимой походки.

«А от кого же еще?»

Витька присвистнул, изобразив на лице удивление.

«Ну, например, от Саньки».