Владимир Гурвич - В долине смертной тени [Эпидемия]

Внезапно Софья Георгиевна вспомнила, что за этими событиями совсем забыла про своего свекра. Как там Герман Владимирович, он мог уже пробудиться. Надо срочно к нему.

Она оказалась права, Герман Владимирович уже лежал с открытыми глазами. И сразу же заметил неполадки на ее лице.

— Софья, что с тобой случилось? — воскликнул он.

Софья Георгиевна немного растерялась, она вспомнила, что только что решила говорить об этом правду. Но не больному же человеку, его опасно так волновать.

— Стукнулась о притолоку двери, — выдвинула она версию.

Герман Владимирович пристально взглянул на нее и покачал головой.

— Это неправда. Давай, колись.

— Герман Владимирович…

— Софья, не надо меня обманывать. Я бывший разведчик, нас учили распознавать по лицам и голосам, говорит ли человек правду или врет. Прости, но ты врешь. Что случилось на самом деле?

Софья Георгиевна глубоко вздохнула и рассказала, что произошло.

— Герман Владимирович, только не нервничайте. Вам это очень вредно, — поспешно добавила она к своему рассказу.

— Я постараюсь, — сказал он. — Нас еще учили не поддаваться эмоциям, в любых ситуациях оставаться спокойными, сохранять ясную голову. Но с Мишкой я поговорю.

— Только не сейчас.

— Хорошо, — согласился Герман Владимирович.

— А сейчас я вас осмотрю.

Ближайшие двадцать минут Софья Георгиевна осматривала Германа Владимирович: мерила давление, измеряла пульс, слушала сердце. Состоянием свекра она осталась довольна.

— Непосредственная угроза миновала. Но давление еще высокое, хотя не такое, какое было. Немного отекли ноги, видите?

Герман Владимирович посмотрел на свои ноги и кивнул головой.

— Вам придется некоторое время полежать. Будете принимать гипотензивные препараты. К счастью, их у нас тут достаточно, причем, хороших. Но главное не волноваться, для вас это приговор. Забудьте про все здешние дела, вам надо себя беречь.

— Спасибо, Софушка, — дотронулся до руки невестки Герман Владимирович. — Ты меня спасла.

— Ерунда, на моем месте так бы лечил любой врач. Ничего тут сложного нет, все давно апробировано. Главное — вовремя оказать помощь. Есть болезни, купировать которые не сложно, но важно успеть это сделать. Иногда все решает буквально минута.

— Значит, мне опять повезло, — улыбнулся Герман Владимирович. — Знаешь, у меня в жизни было несколько моментов, когда мне очень крупно везло. Я бы мог до конца жизни провести в американской тюрьме, но буквально слинял из страны за сутки до моего ареста. Пару раз в меня стреляли, причем с близкого расстояния, но мимо.

— Я этого не знала, — удивилась Софья Георгиевна.

— Это было под грифом: «секретно». Я дал подписку о неразглашении. Но сейчас эти истории давно потеряли актуальность. И еще пара случаев, когда меня спасло чудо.

— Вам надо писать мемуары.

— Я думал об этом, но решил этого не делать.

— Почему?

Герман Владимирович несколько минут задумчиво молчал.

— Понимаешь, я так и не разобрался во многих вещах, процессах, даже в некоторых людях. По большому счету моя жизнь — это цепь ошибок и провалов. Практически я не добился ничего из тех целей, что ставил перед собой. Обстоятельства оказались сильней меня.

— Вас это напугало?

— Скорей обескуражило. В какой-то момент я понял, что даже власть не позволяет ничего изменить из того, что хочешь изменить. А был период, когда власти у меня было много, я являлся третьим, ну, может, четвертым по влиянию человеком в государстве. Об этом мало кто догадывался, тем не менее, это так.

— Не знала, — покачала головой Софья Георгиевна. — Тогда ответьте мне, что в нас не так? Я это ясно, вот как сейчас вас вижу, но объяснить не могу.

— Ты задала глобальный вопрос, — улыбнулся Герман Владимирович. — Я тоже искал на него ответ, пока это мне не надоело.

— И все же, что-то вы для себя прояснили.

— У нас каждый печется только о своей выгоде, ради нее мы готовы на все. Как люди, мы очень мелкие. Любим в свободное время поговорить о вселенских идеях, о том, как спасем от нравственного запустения мир. Но эта болтовня служит лишь оправданием все поглощающей нас жажды наживы. По большому счету у нас только одна эта страсть, все остальное — приложения к ней. Отсюда и вытекают все наши беды. Стремление к обогащению делает из людей рабов. По крайней мере, я так для себя объяснял, что происходит с нами. Возможно, кто-то найдет более глубокие причины. Но жизнь довольно поверхностное явление, часто многие большие события совершаются под влиянием весьма простых, а то и примитивных факторов. Я наблюдал это сотни раз.