Владимир Гурвич - В долине смертной тени [Эпидемия]

— Отвечу честно, Соланж. Да, я верю в то, что делаю, что для нашей страны — это жизненно необходимо, иначе она, в самом деле, превратиться, как вы только что сказали, в клоаку. — Азаров на несколько мгновений секунд замолчал. — Но одновременно в какие-то моменты меня охватывает сильное сомнение, что все это нужно, что можно что-то изменить. Идут месяцы и годы, а мы все на том же месте. И это вызывает отчаяние.

— Как же вы его преодолеваете? — спросила француженка.

— По большому счету, никак. Жду, когда само рассосется. — Азаров задумался. — Когда мы были с моей женой вместе, одно только это обстоятельство, сильно помогало преодолеть отчаяние. Даже не знаю, как это можно объяснить. Я просто смотрел на нее и чувствовал, что снова готов к борьбе.

— Наверное, это и есть любовь.

— Скорей всего, да, — согласился Азаров. — Теперь мы в разводе, былой любви нет. И я не знаю, как в дальнейшем буду преодолевать это чувство.

— Вам нужна другая любовь, — негромко проговорила Соланж.

Он остановился и посмотрел на нее.

— Нужна, — подтвердил Азаров. — Но я боюсь.

— Чего же?

— Моя жизнь сопряжена с большим напряжением, в любую минуту следует ждать провокации, даже ареста. Мало женщин способных это выдержать. Я сам бываю нередко на пределе. Другое дело, стараешься не показывать, на меня же смотрят не только ближайшие соратники, но и миллионы моих соотечественников. Пока получается, а вот как будет дальше…

— Я очень хочу, чтобы у вас все получилось, — произнесла француженка.

— Спасибо, Соланж. Только странно.

— Что именно?

— Святославу то, что я делаю, абсолютно все равно, а вы иностранка, которая совсем мало знает о нашей стране, так переживаете за нас. Согласитесь, это выглядит немного странным.

— Боюсь, Алексей, мне сложно вам это объяснить. Я и сама плохо понимаю. Но я это чувствую всей кожей. А у нас артисток, это гораздо важней.

Они стояли совсем рядом, и их дыхание смешивалось и переплеталось.

— Алексей, а вам понравились эротические сцены в фильме? — внезапно поинтересовалась Соланж.

— Да, — хрипло ответил Азаров. Он судорожно схватил ее за руку, но почти сразу же отпустил.

— Почему? — шепнула она.

— Вы женщина моего брата. Это неправильно.

Несколько мгновений Соланж смотрела на Азарова.

— А если я скажу…

— Что?

— Ничего, пока ничего. Пойдемте в дом, — предложила Соланж.

— Да, пойдемте. — В голосе Азарова послышалось сильное разочарование.

На этот раз Соланж первой нашла его руку.

— Мне понравилась наша прогулка, — сказала она.

Обычно Софья Георгиевна вставала раньше мужа. Михаил любил поспать, если не надо было никуда идти, мог это делать и до полудня. Она же любила пробуждаться ранним утром, и не спеша готовиться к трудовому дню или выходному. Особенно ей нравилось принимать утренний душ, он надолго придавал ей бодрости. К тому же сейчас у нее появилась еще дополнительная функция — проверять, как идет подготовка к завтраку. В принципе большой нужны в таком контроле не было, прислуга хорошо знала свои обязанности, и вполне справлялась с ними и без ее бдительного ока. Но ей нравилось заниматься этим делом, оно давало приятное ощущение хозяйки большого дома.

Софья Георгиевна встала, покосилась на спящего мужа, из ноздрей которого с шумом вырывался воздух, и направилась в ванную комнату.

Минут пятнадцать она нежилась под теплыми струями воды, затем подошла к большому зеркалу и стала разглядывать себя. Внезапно она вспомнила, что вчера вечером сняла здесь с себя колье и забыла убрать. Оно так и осталось на полке в ванной. Но сейчас его тут не было.

Софье Георгиевне стало тревожно. Она обыскала всю ванну, но драгоценность не обнаружилась. Хотя она ясно помнила, что оставила ее здесь. На всякий случай прошла в спальню, открыла шкатулку, где обычно хранила свои ювелирные украшения. Но среди них то, что она искала, не нашла. Получается, украли.

Это колье муж подарил ей на их серебряную свадьбу, стоило оно баснословных денег — пятьдесят тысяч долларов. Помимо огромной цены сама по себе вещь была очень красивая. И Софья Георгиевна влюбилась в нее с первого взгляда и всегда носила на себе, хотя Михаил ни раз советовал ей этого не делать — такие ценности надевать надо лишь в исключительных случаях. Но она его не послушала. И вот, пожалуйста.

Муж все так же спал, выдувая воздух из ноздрей, как ракета из сопла. Не хочется, но придется его будить. Михаил спросонья не сразу уразумел, что произошло. Но когда понял, разразился ругательствами.