Игорь Рыбинский - Графиня Монте Карло

— Готовься, сын!

А Филипп давно готов. Не в том смысле, конечно, что он уже пьян — он вообще не сделал ни глотка за исключением одного во Дворце бракосочетания из общего с Илоной бокала.

— Пойдем, милая, — шепнул он, погладив ее локоть, — надо еще одного важного гостя встретить.

Илона выхватила зеркальце из сумочки, погляделась в него и осталась довольна собой. Неужели она всерьез думает, что все эти люди пришли сюда только за тем, чтобы на нее полюбоваться?

— Быстрее! — торопит Филипп.

Вот он — Очень Большой Человек! Обычный с виду пожилой мужчина — только костюм на нем особенный: из очень тонкой шерсти. «Армани? Лагерфельд? Ферре? Труссарди? Версаче?» — проносится в голове.

— Господи, о чем я думаю? — шепчет Филипп.

Он поправил рукав пиджака, чтобы не закрывал золотые часы «Картье». Теперь можно представить жену и представиться самому.

— Моя жена Илона, — произносит молодой муж.

Хочет улыбнуться, но неожиданно свело челюсти.

— Поздравляю с законным браком, — произносит Очень Большой Человек, протягивая руку.

У Филиппа пересохло горло, но молодец Пал Палыч — нашелся.

— Мой зять возглавляет компанию, о которой Вам докладывали. Хотелось бы узнать: принято ли решение?

Пожилой человек задумался на мгновенье, скользнув взглядом по запястью Филиппа.

— Сколько Вы просите?

— Пять миллионов долларов под залог акций компании.

— Значит, обеспечения никакого нет, — кивнул старичок. — Хорошо, я дам денег.

У Кухарского похолодело внутри.

— Я дам пятнадцать миллионов, — снова кивнул Очень Большой, Ну Просто Очень Большой Человек, — но Вы должны будете провести эмиссию Ваших акций на всю сумму кредита. Просили пять, значит, тридцать три процента — Ваши именные, а шестьдесят семь процентов на западного инвестора, который выделит необходимые средства.

На лбу Филиппа выступила испарина: вот так у него отбирают компанию. Но мозг продолжал бешено работать: «Мне дают пятнадцать миллионов в оборот, из которых треть сразу моя. Это за каких-то сто тысяч, вложенных в уставной капитал. За месяц такую прибыль не получил бы ни один самый удачливый бизнесмен: продать контрольный пакет ничего не стоящего предприятия за такую невероятную цену».

— Но я перестаю быть владельцем фирмы? — уточнил Кухарский.

— Вы остаетесь президентом и владеете третью акций. У Вас административные ресурсы и блокирующий пакет акций, в которые лично Вы не вложили ни копейки. Ведь так?

Филипп кивнул.

А пожилой человек продолжил:

— Это как в ресторане, где порой больше зарабатывает не тот, кто еду готовит, а тот, кто убирает со столов пустую посуду.

Филипп снова кивнул, потом на всякий случай посмотрел по сторонам: все улыбались. Тогда улыбнулся и он. Причем очень ослепительно.

— Хорошие у Вас часики, — сказал Большой Человек, — «Картье»?

— Да, — кивнул Кухарский и, подняв руку, отдернул рукав пиджака, показывая Гостю часы.

— И ручка золотая, — показал старичок на защип в нагрудном кармане свадебного пиджака.

— «Паркер», — улыбнулся Филипп и достал ручку.

— Наверное, подарок любимой женщины.

Кухарский напрягся, на что, впрочем, Гость не обратил внимания.

— Сам себе подарил.

— Кстати, о подарках, — вспомнил Очень Большой Человек, — от моих людей Вам передадут кое-что в коробочках. А лично я — человек небогатый, хотел Вам телефонный аппарат подарить, но он раскололся. Так что дарю Вам, юноша, бесплатный совет.

— Почту за честь принять такой подарок, — улыбнулся Филипп.

Самый Большой Человек приблизил к нему лицо и произнес:

— Никогда не обижайте людей, которые Вас любят.

Влиятельный гость решил не оставаться, попрощался и ушел, а молодожены вернулись за свадебный стол. Тут же к ним бросились Пал Палыч и Антон Борисович. Оба задыхались от радости, как от быстрого бега.

— Невероятно, — восхищался Крыщук, — просто не верится, что все получилось. Даже более того. Ты, Филипп, молодец! Обаял его.

— Забавный старикашка! — рассмеялась Илона, — а кто этот старый хрыч?

Пал Палыч оглянулся: не слышал ли кто, а потом наклонился, чтобы прошептать:

— Этот человек, доченька, банки из кармана в карман перекладывает. Он всем приказывает, ему — никто. Очень опасный человек, и к тому же патологически честен.

— Потому и опасен, — рассмеялся Филипп.

Крыщук посмотрел на него строго и продолжил:

— Он — мамонт, сохранившийся до сих пор, когда другие давно вымерли. Вор в законе старой формации, каких уже нет. Он — самый уважаемый, он — король воров. Ты, Филя, наверняка слышал о нем. Это тот самый Константин Иванович Шарманщиков — проще говоря, Папа Карло.